— Что с ним стало?

— Мы его предупреждали. Я лично его предупреждал, и не раз. А потом однажды он украл у моффа кольцо. Мофф говорил, что оно дорого для него как память, но я понял, что в орнаменте на украшении была закодирована некая информация, — впрочем, это уже совсем другая история. И мне пришлось… поработать с Райло, чтобы добиться его признания.

Выражение лица Норры внезапно меняется. До сих пор она слушала его с любопытством, но теперь от ее пустого холодного взгляда веет ужасом.

— Ты его убил, — говорит она.

— Нет-нет, ты не поняла. Я не был палачом. Я был лишь дознавателем, агентом тайной полиции. Я только находил доказательства, а потом кто-то другой подписывал приговор, и кто-то третий выталкивал моего клиента из шлюза — или вешал, или ставил перед расстрельной командой, или, или, или… Но чтобы добиться того признания, мне пришлось переломать этому красавчику кучу костей. Не знаю, убили его потом или нет. До меня доходили слухи, что его отправили работать на мусорных прессах. Суть в том, что от всей его красоты и жизненной силы ничего не осталось. И виноват в том только я.

— Плохим же ты был человеком.

— Возможно, я и сейчас такой же, хотя и пытаюсь стать лучше. Но я не затем поделился с тобой всем этим. Я просто хочу сказать — если ты считаешь меня своим врагом, то это неправда. Мой враг — Империя. Империя всегда была моим врагом. Я охотился на себе подобных. Я заставлял их страдать. Меня учили в них сомневаться, видеть их слабые места. И я действительно повидал столько слабых и сломленных… — «И сам стал таким же, — думает он. — Они были моими врагами, ими же и остаются. Я просто сбросил военную форму».

— Так ты теперь с нами? Ты повстанец?

От этой мысли ему становится не по себе. Но ведь он и вправду теперь повстанец? Он перешел на другую сторону. Но почему? Потому что едва не погиб там, на Эндоре? Потому что его потряс вид царящего вокруг побоища? Странная причина для дезертирства. Вряд ли все так просто. Он убеждает себя, что это лишь временно и кризис в его душе однажды разрешится сам собой.

— Я не с ними, но и не с вами, — отвечает он, высоко подняв голову. — Я с самим собой.

— Я не доверяю тем, кто живет только ради себя.

Синджир пожимает плечами и грустно улыбается:

— В этом случае можешь мне не доверять.

* * *

Ощущение такое, будто вспыхнула сверхновая. Джом Барелл видит, как над головой взрывают друг друга СИД-истребители. Город вокруг бурлит. Он прячется в узком переулке между двумя зданиями — старой каффейней и обветшавшим доходным домом — и наблюдает за развитием событий. Всеобщий гнев. Скандирующие толпы. Ненависть к Империи. Злость на сатрапию. Восстание Акивы, вновь возрождающейся в пламени революции.

До этого момента у него имелась цель: добраться до станции связи и найти способ сообщить о себе. Он мог взломать ее или заставить имперцев сдаться.

Но когда вокруг столько народу? Когда прямо на его глазах разворачивается мятеж? Что ж, это лишь добавляет ему боевого духа.

Он вспоминает турболазерную пушку, разнесшую на куски того, кто находился в одном из СИД-истребителей. Опасная штука.

И Джом меняет план. Пора найти новую цель.

Забыть о станции связи.

Он намерен в одиночку захватить пушку. Скорее всего, он просто погибнет. Но если бы он не был готов умереть за то, во что верит, то никогда бы не вступил в Альянс повстанцев.