|
- Три такие страшные войны, когда у нас, сказать по правде, и для одной мало сил! - воскликнул Станислав. - Не сил у нас мало, а пали мы духом. От подлости гибнет отчизна. Дай-то бог дождаться здесь чего-нибудь лучшего, - угрюмо проговорил Ян. - Я вздохну с облегчением только на поле боя, - сказал Станислав. - Поскорей бы уж увидать этого князя! - воскликнул Заглоба. Его желание скоро исполнилось, - через час снова явился Гарасимович, кланяясь еще униженней, и объявил, что князь желает немедленно видеть гостей. Рыцари были уже одеты и потому тотчас собрались к князю. Выйдя с ними из арсенала, Гарасимович повел их через двор, где толпились военные и шляхта. Кое-где в толпе громко обсуждали те же, видно, новости, которые рыцарям принес подстароста заблудовский. На всех лицах читалась живая тревога, какое-то напряженное ожидание. Отчаянно размахивая руками, гремели в толпе витии. Слышались возгласы: - Вильно горит! Вильно спалили! Одно пепелище осталось! - Варшава пала! - Ан нет, еще не пала! - Шведы уже в Малой Польше! - В Серадзе им дадут жару! - Нет, не дадут! Пойдут по примеру Великой Польши! - Измена! - Беда! - О, боже, боже! Не знаешь, куда руки приложить да саблю! Вот какие речи, одна другой страшнее, поражали слух рыцарей, когда они вслед за Гарасимовичем с трудом протискивались сквозь толпу военных и шляхты. Знакомые приветствовали Володыёвского: - Как поживаешь, Михал? Плохо дело! Погибаем! - Здорово, пан полковник! Что это за гостей ты ведешь к князю? Чтобы не задерживаться, пан Михал не отвечал на вопросы, и рыцари дошли так до главного замкового здания, где стояли на страже княжеские янычары в кольчугах и высоченных белых шапках. В сенях и на главной лестнице, уставленной апельсиновыми деревьями, давка была еще больше, чем во дворе. Тут обсуждали арест Госевского и кавалера Юдицкого; все уже открылось, и умы были возбуждены до крайности. Все диву давались, терялись в догадках, негодовали или хвалили князя за прозорливость; все надеялись, что сам князь раскроет загадку, и потому потоки людей текли по широкой лестнице наверх, в залу аудиенций, где князь в эту минуту принимал полковников и знать. Драбанты, стоявшие вдоль каменных перил, сдерживали напор, то и дело повторяя: “Потише, потише!” - а толпа подвигалась вперед или приостанавливалась на минуту, когда драбант алебардой преграждал путь, чтобы передние могли пройти в залу. Наконец в растворенных дверях блеснул лазурный свод, и наши знакомцы вошли внутрь. Взоры их привлекло прежде всего возвышение в глубине, где толпился избранный круг рыцарей и знати в пышных и пестрых одеждах. Выдавшись из ряда, впереди стояло пустое кресло с высокой спинкой, увенчанной золоченой княжеской шапкой, из-под которой ниспадал сине-алый бархат, опушенный горностаем. Князя еще не было в зале; но Гарасимович, ведя по-прежнему за собой рыцарей, протиснулся сквозь толпу собравшейся шляхты к маленькой двери, укрытой в стене сбоку возвышения; там он велел им подождать, а сам исчез за дверью. Через минуту он вернулся и доложил, что князь просит рыцарей к себе. |
