такой пошлости, добрейший мой  господин Перегринус Тис, и твердо уверен, что

благодаря  моей  ничтожной особе вы давно  уже усовершенствовали!

свой  взгляд  на вещи. Далее, я не  совсем понимаю,  что называете вы чудом,

драгоценнейший  господин Перегринус, или  как это  вы делите  на чудесные  и

нечудесные явления нашего бытия, которые, собственно говоря, суть опять-таки

мы сами, ибо они нас и  мы их взаимно обусловливаем. Если же вы  чему-нибудь

удивляетесь  потому, что  вам ничего такого  еще не случалось встречать, или

потому, что вам не удается уловить связь между причиной и следствием, то это

доказывает лишь врожденную или  болезненную тупость  вашего взгляда, которая

вредит  вашей способности познавать. Но  --  не во  гнев  вам будь  сказано,

господин Тис, -- смешнее всего то, что вы сами хотите разделить  себя на две

части,  из коих одна вполне допускает  так называемые чудеса и  охотно в них

верит,  другая же, напротив, крайне  удивляется этому допущению и этой вере.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, верите ли вы сновидениям?

     -- Послушайте, -- перебил Перегринус маленького оратора, -- послушайте,

дорогой мой!  ну,  как  вы можете говорить о сновидении, которое есть только

результат какого-нибудь

     непорядка в нашем телесном или духовном организме.

     При этих словах господина Перегринуса мастер-блоха разразился  тонким и

саркастическим смехом.

     -- Бедный, -- сказал  он  несколько смущенному  Перегринусу, --  бедный

господин Тис, как  мало просветлен ваш разум, что вы не видите всей глупости

такого мнения? С той поры как  хаос слился в готовую для формовки материю --

а это  было довольно-таки давно, -- мировой  дух лепит  все  образы  из этой

предлежащей материи и из нее же возникают и сновидения с их картинами. И эти

картины -- не  что иное, как очертания того, что было,  а возможно,  и того,

что  будет,  которые  дух  быстро  и  прихотливо набрасывает,  когда  тиран,

именуемый телом, освобождает его от рабской службы ему. Но здесь  не время и

не место оспаривать ваши мнения и пытаться переубедить вас; да возможно, что

это было бы и бесполезно. Мне хотелось бы только открыть вам еще одну вещь.

     -- Говорите, -- воскликнул Перегринус, -- говорите или молчите, дорогой

мастер,  делайте так, как  найдете лучшим; я достаточно  убедился в том, что

как вы ни крохотны, а ума и глубокой учености у вас куда больше, чем у меня.

Вы приобрели мою безграничную доверенность, хотя я и  не всегда понимаю ваши

аллегории.

     --  Так  узнайте, -- начал  снова  мастер-блоха, -- узнайте же,  что вы

запутаны   в  историю  принцессы  Гамахеи  совершенно   особенным   образом.

Сваммердам и Левенгук, чертополох Цехерит и принц  пиявок и, сверх того, еще

гений Тетель -- все они  стремятся к обладанию прекрасной принцессой, да я и

сам должен сознаться, что, к сожалению, и моя старая любовь пробудилась, и я

мог быть  настолько  глуп,  чтобы  разделить  мое  владычество с  прекрасной

изменницей.