Чем ближе к дому, тем больше радовался Кэрил. Он никак не мог унять возбуждение и, указывая Ромили на межевые знаки, приметные валуны и редкие поселения, речушки и озера, все время делился свалившейся на него удачей.

– Вот уж никак не ожидал оказаться дома до середины лета. Надо же, как повезло!

– А твой отец опять отошлет тебя в Неварсин. Там все еще лежат снега… Он что, тоже христофоро?

Кэрил отрицательно покачал головой, лицо его посерьезнело. Он показался совсем взрослым. Ответил тихо, словно решившись поделиться с закадычным другом великой тайной:

– Я служу Властелину Света. И папа тоже… Как и все Хастуры…

«Тогда почему?..» – Ромили едва не выкрикнула эти слова ему в лицо, но самообладание помогло удержаться от оскорбительной выходки. Сын за отца не отвечает, но девушка не могла не задать вопроса. Хотя бы самой себе… Однако мальчик сумел уловить его суть.

– Христофоро в Неварсине – ученые и порядочные люди, – неожиданно начал он, – вот почему он отослал меня туда. Есть, правда, еще одна причина… С тех пор как страна разделилась на сотни доменов, когда на равнине воцарился хаос и смятение умов, понимание, что есть добро, а что – зло, мало что значит само по себе. Сейчас право в руках сильных, и отец решил упрятать меня подальше от смуты. В горах еще сохранились какие‑то человеческие ценности, тем более в монастырях, а здесь… Во владениях Хастуров сплошные грызня и раздоры. Здесь никого не щадят, ни старых, ни малых… Отец не разделяет взгляды христофоро, но их веру уважает. Он считает, что братья служат делу мира, а это в наше время уже кое‑что…

Кэрил замолчал, и Ромили не решилась прервать это молчание – сколько крови, жестокости и насилия довелось ему увидеть на этой благодатной земле! Может, именно поэтому в нем так поразительно сочетались детская наивность и мудрая проницательность. В Кэриле как бы жили два человека… Как иначе ребенку не сойти с ума от сцен грабежей и убийств? Пусть помолчит, соберется с силами… Ей тоже, кстати, следует обдумать свое дальнейшее поведение. В родных горах, где жизнь текла так мирно, она слышала много рассказов о войнах на Дарковере. Сколько сражений произошло на этой благодатной райской планете! А что оставалось в наследство? Пепелища, кладбища, уныние и горе… Девушка словно воочию увидела: поля, почерневшие от крови, слезы и вопли невинных жертв, сожженные и разграбленные селения; это следы, оставленные армиями, их можно было встретить на каждом клочке этой земли под багряным солнцем. Жуть брала, если подумать, что вон тот ангельский цветочек вырос на прахе погибших людей. И тот, и вон тот, что подальше…

Ромили содрогнулась – все эти видения возникли в голове маленького мальчика, она всего лишь восприняла их…

Верно поступил его отец, что отправил мальчика в уединенную обитель в вечных снегах. Пусть там, среди скал, возле святых мест излечится он от этих ужасов. Пусть забудет о мести и крови… Тем более такой ребенок, как Кэрил, со столь сильным лараном. Такой чувствительный, такой умненький…

«Боже, – взмолилась Ромили, – как же недостает мне дома!» С какой благодарностью она вспомнила мирное детство, ноги была готова отцу расцеловать, всем предкам, что им хватило упрямства и разума не ввязаться в эти свары. Хвала Макаранам, что они никогда не страдали от жадности, от жажды насилия, после бурных вспышек которых потомкам обычно достаются развалины, нищета, прозябание. Если, конечно, остаются потомки…

Ну их всех к старому Зандру в задницу со всем их имуществом, дрязгами и бахвальством!

«Ой, папочка, увижу ли я тебя когда‑нибудь?»

Она искоса глянула на Кэрила, но тот все так же помалкивал. Скакал, глядя прямо перед собой.