Орейн недоверчиво спросил:

– Неужели мы должны кормить этим таких замечательных птиц?

Он подошел к смердящей туше, наклонился, пнул труп ногой. Ромили, зажав нос, обошла мертвого червина. Тот еще не успел разложиться, и труп можно было вытащить на дорогу. Пришлось Ромили волочь его за одну ногу, Орейну – за другую. Дышать старались через рот – смрад вокруг стоял невыносимый. Невозможно было терпеть.

– Для ваших кворебни это, должно быть, настоящий пир. Царское угощение, – отдуваясь, сказала Ромили. – У нас никогда не держали стервятников. Конечно, думаю, у них и желудки разные. Вот, например, вам бы хотелось питаться исключительно травой?

– Конечно нет, – мрачно ответил Орейн. – Да, по‑видимому, ты прав, но мне и в голову не приходило, что людям короля придется таскать подобную падаль.

Тем временем к ним подбежали слуги, которые бросились на помощь. Они схватили тушу за передние ноги и быстро выволокли труп к дороге. Наконец‑то можно было передохнуть. Однако некоторым из слуг пришлось затыкать рты, чтобы их не вырвало, другие, не в силах справиться с тошнотой, отбежали в сторону. Орейн между тем достал длинный кинжал и, глухо выругавшись, разделил тушу на три части. Ромили открыла рот от изумления, увидев длину лезвия, однако в могучих лапах гиганта это оружие казалось маленьким ножичком. Не успел он закончить работу, как сторожевые птицы подняли истошный галдеж. Их вид был неприятен Ромили, а уж пронзительные крики вообще невозможно было слышать. Надо же, подумала она, какие отвратительные твари, а считается, что цены им нет. Особенно обученным… Все же, услышав вопли кворебни, Ромили облегченно перевела дух – она даже помыслить боялась о том, что случилось бы, дай она неверный совет. Теперь‑то, при виде взбудораженных, отчаянно голосящих птиц, всем стало ясно, что она была права. Девушка подняла с дороги комок грязи с налипшей на нее галькой, потом отрезала от трупа кусок посеревшего мяса, перемешала все и, поколебавшись, подошла к одной из больных птиц. Попыталась проникнуть в ее сознание – что‑то смутное расплылось перед глазами, – посадила к себе на руку и решительно сдернула с ее головы колпачок.

– Эй, парень, побереги глаза, а то она тебе их вмиг выклюет!

Однако птица, к удивлению присутствующих, вела себя тихо. Бедная, совсем изголодалась, подумала Ромили. Такую большую птицу она удерживала с трудом, старалась изо всех сил. Наконец подошла с ней к одному из кусков, отрубленных от туши, и опустила на землю. Стервятник с громким хриплым криком ударил клювом и начал отчаянно рвать подгнившую плоть. Глотал жадно, все подряд – поблекшее мясо, мех, гальку с дороги…

– Видите? – Ромили указала на пернатого пальцем и направилась к следующей птице. Орейн приблизился, чтобы помочь ей, однако стервятник отчаянно зашипел и попытался ударить его клювом – тот оторопело отдернул руку и отошел, предоставив девушке самой заниматься кормежкой.

Когда все птицы насытились и принялись чистить перья – при этом они ворчливо перебранивались, – дом Карло переглянулся с Орейном, и великан, хмыкнув в кулак, заявил:

– Слушай, парень, давай‑ка присоединяйся к нам. Вместе мы доберемся до Неварсина, оттуда отправимся к Трамонтане, где должны передать этих птиц людям Каролина. Ты за ними присмотришь в дороге. Поставим на довольствие тебя и твоего коня. Если все сложится удачно, получишь по серебряной монете за каждый день. Конечно, только в том случае, если птицы будут чувствовать себя хорошо. Твой ястреб, – добавил он и усмехнулся, – сам добудет для себя пропитание.

– Сама, – поправила его Ромили.

– Мне все равно, самец он или самка. Самое главное, он не будет отвлекать тебя от твоей главной обязанности… Но если что случится со сторожевыми птицами, то, при всей нашей доброте… Не так ли, дом Карло? – И он зло усмехнулся, так что сердце у Ромили сжалось.