– А тебя они любят? – спросил дом Карло. Его голос звучал заинтересованно, и Ромили повернулась к нему, заговорила увлеченно, страстно:

– Разве вы позволите себе издеваться и передразнивать своих охотничьих собак, когда собираетесь на охоту? Ведь они должны желать получить от вас приказание, команду. Награду, наконец. Разве не так?

– Я уже давным‑давно не выезжал на охоту… С тех пор, как был еще молодым. Но определенно я никогда не позволял себе пренебрежительно относиться к тем животным, которых приручил, подготовил к работе. Конечно, я испытывал к ним уважение. Все прислушайтесь к тому, что говорит этот парень. В том же самом убеждал меня мой сокольничий. Уверен, – Карло любовно похлопал по шее своего скакуна, – что к нашим‑то коням и червинам мы относимся с любовью.

– Ну, – сказал Орейн и, глянув на сидящую перед ним птицу, по привычке пробормотал что‑то насчет преисподней Зандру, – в таком случае можно назвать эту Красоткой, вон ту Прелестью, а следующую Кралей. Я не сомневаюсь, что кому‑то они и в самом деле покажутся совершенством – любовь зла, как говорила моя матушка, полюбишь и козла.

Ромили хихикнула.

– Это уж слишком, – возразила она. – Оли, может, и не очень‑то хороши собой, однако – позвольте мне подумать… Ага, можно дать им имена добродетелей. Вот эту, например, можно назвать Благоразумием. – Она указала на птицу, которая сидела на лошади Орейна. Потом она обернулась к той, что ехала на червине справа, и тоже окрестила ее: – Эта – Умеренность, а последнюю наречем Усердие.

– Как же нам их различать? – возмутился один из слуг. – Их сам черт не разберет.

– Почему же, – серьезно ответила девушка, – они же совсем не похожи друг на друга. Вот, например, Усердие – она самая крупная, и кончики крыльев окрашены голубым. Видите, каемка на перьях? Умеренность… Ах, вам сейчас не видно под колпачком. Все равно – у нее самый большой хохолок, и на нем крапинки. А Благоразумие – самая маленькая, у нее по лишнему коготку на каждой ноге.

Орейн изумленно принялся рассматривать свою птицу.

– Действительно! – растерянно пробормотал он. – Они такие разные. Мне бы и в голову не пришло.

Девушка решила дать мужчинам небольшой урок обращения с птицами.

– Самое главное, – сказала она, – что надо усвоить, – это то, что любое пернатое создание особенное. Каждая птица имеет свою индивидуальность. Здесь все имеет значение, все надо подмечать – манеру поведения, привычки. Они точно такие же существа, как вы сами. – Ромили повернулась в седле в сторону рыжеволосого и сказала: – Простите меня, сэр, возможно, мне следовало посоветоваться с вами прежде, чем давать клички сторожевым птицам…

Он отрицательно покачал головой.

– Я, собственно, никогда об этом не задумывался… Имена, в общем, подходящие, все равно мои люди их укоротят. Они все подгоняют под свое разумение… Кстати, паренек, ты, случаем, не христофоро?

Она кивнула:

– Да, я была воспитана в этой вере. А вы, сэр?

– Я служу Властелину Света, – коротко обронил он. Ромили промолчала, но сердце ее ненадолго сжал страх.