|
– Человек не вправе судить о таких вещах. – Вы верите в Бога, Элли? Элис не ожидала от Дэвенпорта подобного вопроса, но ведь он всегда был непредсказуемым. – Верю, но боюсь, что моя вера вряд ли заслужила бы одобрение Джуниуса Харпера, – медленно проговорила она. – Я верю в то, что между событиями существует причинно следственная связь. Я убеждена, что мои поступки пусть и очень незначительно, но влияют на события, происходящие на земле, в мире. Если у меня и есть какая то мечта, то она состоит в том, чтобы после моей смерти мир стал хоть чуточку лучше, чем он был до моего рождения. – Вы очень умная, добрая, хорошая женщина, Элли, – сказал Реджи так тихо, что Элис едва расслышала его слова. – Я потратил свою жизнь, сражаясь с ветряными мельницами, стараясь изменить то, что изменить невозможно, стремясь добиться одобрения самодовольного и эгоистичного старика. Все свои силы я вложил в борьбу, которая была лишена всякого смысла. – Вы имеете в виду своего дядюшку? – Да. После того как все мои родные умерли, он прислал в Стрикленд секретаря, который увез меня отсюда. Я был одинок и напуган и все еще не мог полностью оправиться после болезни. Когда мы приехали в Уоргрейв Парк, я в какой то момент готов был поверить, что граф – мой отец. Все мужчины у нас в роду были высокими, темноволосыми, и глаза у всех были с какой то чертовщинкой. Я подошел к нему, и тут он… шагнул в сторону, можно сказать, почти отшатнулся от меня, как от чумного. Он заявил, что, зная моего отца, не ожидает от меня ничего хорошего, но все же надеется, что я не буду позорить свой род. У Элис защемило в груди, когда она попыталась представить себе, какую боль могли вызвать жестокие слова в душе такого чувствительного мальчика, как Реджи, который в то время был ненамного старше Уильяма. – Значит, именно с той поры вы начали вести себя так, что впоследствии вас прозвали Проклятием рода Дэвенпортов? – Вы весьма догадливы. Очень скоро я обнаружил, что, так бы я ни старался, мне ни за что не удастся добиться одобрения моего дядюшки, но обратить на себя его внимание мне вполне по силам. Чем больше усилий он прилагал для того, чтобы заставить меня быть примерным мальчиком, тем хуже я себя вел. Реджи рассмеялся: – В Итоне я сделал замечательное открытие. Большинство стипендиатов Королевского колледжа получали от своих родителей денежное содержание и имели возможность приобретать кое какие продукты в дополнение к казенному пайку – он был настолько скудным, что можно было запросто протянуть ноги. Поскольку у меня денег не было, я стал приобретать продукты в лавчонке, расположенной на территории школы, в кредит. Эта лавка, которая называлась «Кристофер», многих учеников спасла от голодной смерти. Так вот, вскоре я выяснил, что мой дядя, не желавший давать мне живые деньги, всегда оплачивал мои счета. Поняв это, я стал отовариваться в кредит не только в продуктовой лавке, но и у торговца мануфактурой, таким же манером обслуживаться у портного и приобретать книги. Когда пришла пора отправляться в Кембридж, я уже жил на широкую ногу и впоследствии продолжал делать то же самое – какую бы неприязнь ни испытывал ко мне старый граф Уоргрейв, он вынужден был оплачивать мои счета и возвращать долги, дабы не запятнать чести семьи. Элис с удивлением отметила, что Реджи, оказывается, учился в Королевском колледже Кембриджа. – И что же дальше – вы окончили Королевский колледж и стали членом его совета? – Да, хотя об этом знают немногие. Впрочем, через год я вышел из совета. У меня был неподходящий для преподавателя характер, – усмехнулся Реджи. – Я хотел пойти на военную службу. Граф в то время был намерен сделать своими наследниками собственных сыновей, но для страховки хотел иметь еще одного, «запасного» претендента на наследство, живого и здорового, и счел возможным отказать мне в покупке офицерского патента и обмундирования. |
