– Этот дом еще наш отец построил лет пятьдесят назад – гордо рассказывает Бекетов – до него здесь небольшой деревянный дом стоял. Но батюшка был широкой души человек, жил с размахом. Поэтому и строил все на века, мы только поддерживаем в надлежащем состоянии. Впрочем, наш московский особняк на Воздвиженке, тоже построенный отцом, ничуть не хуже этого. Просто Лужки покойный отец особенно любил и именно это место считал настоящим родовым гнездом Бекетовых.

– А Петрополь? Вы, дядюшка, вроде бы говорили, что у нас и там какой то особняк есть?

– Есть, но попроще. Отец новую столицу не жаловал и иначе, как гнилым болотом град Петров не называл. Дом для порядка там завел, но сам в Петрополе жил крайне редко, и без особой нужды никогда туда не ездил. Да, и мы с братом тоже всегда предпочитали Первопрестольную. Покойный Михаил с семьей как раз в особняке на Воздвиженке жил, вплоть до самого своего отъезда за границу.

А вот, кстати, о Михаиле Ивановиче Бекетове, чьим сыном я теперь якобы являюсь. Все же странный был человек. В молодости с отличием закончил Московский университет, потом служил в Коллегии иностранных дел. Но в столицу так и не перебрался. А при Александре I, когда коллегии постепенно начали преобразовывать в министерства, ушел со службы и больше к ней не возвращался.

Зачем его понесло в Европу прямо накануне войны с Наполеоном – вообще непонятно. После объявления Польши протекторатом Франции, всем уже было ясно, к чему дело идет. Но, как человек сугубо гражданский, Михаил Бекетов имел на это полное моральное право, воспользовался им и уехал с семьей в Италию. В общем, это довольно странный поступок, и мне хотелось бы понять его мотивы…

На семейных портретах в костромском особняке Бекетовых, Михаил Иванович выглядел копией своего отца – Ивана Антоновича. Впрочем, все Бекетовы выглядели копиями друг друга, включая и меня самого. Жены Бекетовых были совершенно разными на лицо, но результат почему то у всех получался одинаковым – дети походили исключительно на своих отцов и дедов. Менялись лишь прически, мундиры и камзолы, а вот лица уже пару веков оставались все теми же – густые брови, карие глаза, прямые носы, и характерные для этого рода упрямые подбородки.

…Налюбовавшись видами, женщины занялись хозяйственными хлопотами, раздавая поручения слугам. Мы же с дядей глянули только на подготовленные комнаты и сочли за лучшее исчезнуть из дома до обеда. Перекусили по быстрому и, забрав с собой Вику с Аней, поехали осматривать владения. Дядюшка со всей этой суетой по превращению меня в Константина Бекетова, совсем оставил дела в имении, переложив их на плечи своего управляющего. Теперь ему придется наверстывать и опять во все вникать.

Объезжая поля и с интересом слушая дядюшкины комментарии, я еще раз убедился, что порядка в Лужках заметно больше, чем в Оленино. Это чувствовалось буквально во всем, даже поля смотрелись опрятнее – словно их аккуратно расчертили по линейке. Не говоря уже про село, в котором дома крестьян были намного добротнее, чем в Оленино. Теперь я начал лучше понимать, почему Бекетов так настойчиво предлагал мне продать имение, принадлежащее Милене. Чтобы довести его до уровня Лужков, сил потребовалось бы вложить не меряно, а где их взять, если жить с девчонками мы собираемся здесь, а на зиму вообще переберемся в Москву? Правильно граф говорит: нефига и затеваться…

* * *

Романов с Южинским появились в Лужках только ближе к вечеру. Мы уже и не ждали их в этот день, а тут вдруг дворовый мальчишка примчался с новостью, что гости едут! Встречать их вышли всем семейством, включая старшее поколение Бекетовых. Девчонки сгорали от любопытства, поглядывая на двух незнакомцев, Ленок заметно нервничала, не зная, как воспримут ее мои новые друзья. А сам я только сейчас понял, как соскучился по ним, и как рад видеть обоих.