Глава 10

На козлах мне ехать не пришлось, и все по той же причине – граф решил, что не стоит светить моим фейсом и седой шевелюрой в придорожных деревнях, мимо которых мы будем проезжать. Бекетов сам сел в седло, а слуга поехал рядом с кучером на козлах. Я проводил «дядюшку» из окна кареты завистливым взглядом – в его то преклонные годы так уверенно держаться в седле?! Ох, опозорюсь я, как пить дать, опозорюсь…

Гуркха, который так и не пришел в себя, стараниями Марии Ивановны уложили на одну скамью, а мы с ней разместились на другой. Всю дорогу сердобольная женщина не спускала глаз с раненого – то поправляла подложенный под его голову небольшой валик, то проверяла повязку и вытирала платком испарину со смуглого лба. А между делом рассказывала мне о небольшой лечебнице, организованной ею при женском монастыре, из которого мы ее забирали.

Я только диву давался: вот, тебе и графиня!! И гнойные раны крестьянам не гнушается обрабатывать, и домой к тяжелым больным в Старой Ладоге пешком ходит, как самый обычный фельдшер. Оказалось, что тетушка и с нашей Василисой хорошо знакома – та еще будучи девчонкой, помогала ей когда то в монастырской лечебнице и после этого сама увлеклась врачеванием.

В какой то момент тетушка притомилась и немного задремала, все таки возраст брал свое. Воспользовавшись передышкой, я достал из под скамьи все свои трофеи, чтобы рассмотреть их получше. Арбалеты, конечно, никто в карету не потащил, как и кистень с топорами – их мы и забрали то лишь для того, чтобы сдать потом в Вологде в полицию в качестве вещдоков, а пока сгрузили в один из дорожных ларей. Туда же отправились пистолет и сабля главаря, на которые Бекетов презрительно фыркнул, что они, мол, и доброго слова не стоят. Но там на рукоятках есть какие то инициалы, поэтому пусть сначала полиция попробует выяснить, кому оружие раньше принадлежало.

Кроме этой груды металлолома, среди трофеев было еще несколько клинков разного достоинства, включая кинжал, которым звереныш чуть меня не прирезал, и бандитские ножи. Вот их то я сейчас придирчиво и рассматривал, прикидывая в уме, можно ли хоть что то из этого довести до ума. Но в результате оставил себе только кинжал, а остальное сгрузил назад в мешок. Может, наши охранники себе что то из этого выберут. Награду за уничтожение банды им вряд ли сразу выдадут. Пока еще полиция до места преступления доедет и все там осмотрит, пока все свои бумажки оформит… Бюрократическая машина неповоротлива во все времена.

А вот забытая Эдвардсом трость преподнесла мне очень приятный сюрприз! Мало того, что тяжелый серебряный набалдашник в виде головы медузы Горгоны уже сам по себе был оружием, не хуже кистеня, так еще он оказался и навершием рукояти трехгранного тонкого клинка, напоминающего по виду мизерикордию. Стоило нажать на неприметную кнопку, как сработал пружинный механизм обнажился спрятанный в трость стилет. Таким, конечно, ни хлеб не порежешь, ни тушу зверя на охоте не разделаешь. Тонкий, острый клинок годится исключительно для убийства, и ничего другого. Интересный все таки тип этот сэр Эдвардс, очень интересный…

Потом достаю из ножен тесак гуркха, который пока тоже находится у меня. Смертоносный клинок прекрасен и формой повторяет крыло сокола. Читал про него, видел на фото, но в руках эту редкость держу впервые. У клинка необычная заточка с переменным углом, и характерная выемка у рукояти в виде следа коровы. А еще очень толстое лезвие с обратной стороны, и из за этого нож довольно тяжелый. Но рукоять при этом маленькая, чуть ли не под женскую руку. Впрочем, кисть у гуркха тоже аккуратная, если не сказать миниатюрная. Что не помешает этим горцам превратиться в закрытую воинскую касту.

Если я правильно помню, клинок гуркха называется кхукри. Или кукри. Иногда его еще называют «зуб Шивы».