— Нашел? — с облегчение перевел дух Николай, махнув рюмку водки. Возрадовался душой и телом — с Филькой вот жизнь свела, желудок перестал бунтовать — водочку принял и шашлычок.

Повеселел в результате выпитого и Трошин:

— Теперь вроде ясно, кто аз есмь и зачем толкусь промеж соплеменников на этом шарике… Бастурму вот очень люблю, очи девичьи пылкие. Холодное пиво и теплое море… «Ты сегодня в новом платье, цвета — ах! — морской волны! как златой песок Ривьеры волосы озарены…»* Тебе ж насчет моей фантазии объяснять не надо. Мощнейший инструмент. Мне с Синди Кроуфорд на яхте Онассиса выезжать в круиз — лишнее беспокойство. Кайф ловлю тут и сейчас, преображая реальность магией собственного воображения. И в такие дебри, друг ты мой, иногда заносит… — появилось в осанке и в голосе щуплого нечто такое, что прихватило грудь Коли ностальгической тоской и захотелось ему следовать как и прежде за рыжим лидером с совершенно безрассудными целями. Понял он, что вела его не только мальчишеская преданность и любопытство. Вела Кольку зависть. К задиристой вспыльчивости Фили, к его байкам, привораживающим ребят, к исписанным стихами листочкам, которые мечтали заполучить самые заметные девчонки в школе.

— Пишешь все? — поинтересовался он как бы между прочим.

— Бывает… Но не это главное, — Филя оторвал взгляд от тарелки и с исповедальным откровением вперил его в собеседника: — Думаешь, всякая парапсихология — дребедень? Полагаешь — бизнес для шизанутых.

— Ну… Не приходилось сталкиваться. Мне мужики сказали, что привлекли тебя к делу по части эзотерики. Как мощного экстрасенса. Значит, не дребедень. У тебя всегда «крыша» особого фасона была, энергетика лидерская так и перла. Имел на массы воздействие.

— Так то ж в переходном возрасте. Потом словно переродился я — пар уже не в гудок, а во внутрь пошел — механизмы скрытые заработали. Рос до двадцати пяти и рыжина в патлах даже с годами как-то спала. Может, в рост и в везение пошла. Метр семьдесят, дипломом с отличием, аспирантура… А потом меня так тряхнуло… Всю структуру личности перекорежило. Ну об этом в другой раз. — Внезапно помрачнел Трошин. — И летом на солнце я опять как клоун.

— Странно, что мы с тобой над этим вонючим делом лбами столкнулись. Ну, давай ещё по одной, что бы снять послевкусие. Тухлая ситуация. Но тут, думаю, инопланетяне и сексуальные маньяки не причем. Творческие разборки. Вернее — пиаровские. Да поимели они мистера Коберна — концептуалисты долбанные.

— Классики то наши живые — мужики тертые, извращенцы по призванию, харизму себе лепить горазды, — зло прищурился Теофил — Но такие финты закручивать — извини… Не их это стезя. Тут сюжет посложнее распознать надо.

— Думаю, молодежь резвиться, — Николай со смаком закурил. — Я ж за этой ситуацией год наблюдаю: Воронина то туда, то сюда засовывают. А он в гитлеровские усики чихает и тиражи накручивает. Кто б о нем знал, если бы не энтузиазм юных защитников морали! Пылкие такие и, между прочим, по унитазам спецы. «Идущие рядом»! Ха! С кем и по какому такому случаю шагают? Вот в чем разобраться надо. Разберутся! Такие силы задействованы ФСБешники, Нехиво.

— Что ещё за Нехиво такое?

— Правда не слышал? Секретный код. Севан этот — «нуль-нуль Сема» отделом секретным в одном очень хитром предприятии руководит. Аномальные явления парни вынюхивают. Уж не знаю, как они в самом деле называются, но их Нехиво прозвали — Отдел Нехимических Воздействий.

— Ясно — в отличии от химического.