Тебе придется самому подыскивать себе партнершу, Андрей, если ты не уступишь. Это я насчет этой Тани. Нам она не нравится, а тренер от нее в восторге. Может, она и…

 

— А партнерша мне не понадобится, — сказал я раздельно, — я ухожу из спорта навсегда.

 

Маринка и ее дядя испуганно уставились на меня.

 

— Ты что? — окончательно расстроилась Маринка. — Если из-за меня… не надо. Разве можно. У тебя большое будущее, Андрей.

 

— Я не из-за тебя, Марина. Еще зимой принял решение, только не говорил никому.

 

— Тогда — почему?

 

— Да потому, что нет никакого будущего. Довольно короткое настоящее. Ну, а я не хочу быть ни тренером, ни преподавателем физкультуры. Балет на льду меня тоже не привлекает! И вообще, я уезжаю… на Северный Байкал. Решил это твердо.

 

У Маринки округлились глаза. Яков Николаевич чуть улыбнулся.

 

— На БАМ? — уточнил он.

 

— Не именно на БАМ, но в места, где пройдет дорога на океан. Я нашел своего отца и еду к нему.

 

Яков Николаевич как-то странно взглянул на меня.

 

— А что скажет твоя мать? — спросил он. — Ты не говорил ей насчет отца?

 

— Н-нет, не говорил.

 

И Марина, и ее дядя долго отговаривали меня. В конце концов я убедил их, что поступаю правильно. Яков Николаевич взял с меня слово, что я скажу маме, к кому я еду.

 

Уходя, я спросил:

 

— Яков Николаевич, вы были другом моего отца, ведь это так?

 

— Мы и остались друзьями, — подтвердил он спокойно.

 

— Скажите… почему папа с мамой разошлись?

 

— Не знаю, никогда не мог понять. Ведь у них была воистину настоящая любовь. Расстались двое любящих людей…

 

 

Денег у меня на такую дальнюю дорогу, разумеется, не было. Приходилось просить их у мамы, значит, нужно было получить согласие на отъезд — дело сложное. Первым долгом она, конечно, скажет, что надо сдавать в университет. Правда, мама всегда меня понимала. Мы с ней друзья. Но об отце, конечно, и заикаться нечего. Скажу ей потом, вернее, напишу — с Байкала.

 

И вот я приступил к важному разговору.

 

Мы позавтракали в кухне. У мамы было хорошее настроение.

 

Она сообщила мне, что никуда сегодня не идет, будет весь день читать новый сценарий, который ей предложило руководство. Следовало говорить с ней скорее, пока настроение не испортилось. Ну, я и заявил, что нам необходимо переговорить по очень важному делу.

 

— Ой, как торжественно, — удивилась мама, — ладно, мой посуду, и будем говорить.

 

Когда я убрал в кухне, мама уже ждала меня, сидя в кресле у открытой балконной двери. На балконе в пластмассовых ящиках уже цвели душистый горошек и розовые петунии. Сценарий лежал рядом на столике, а мама рассматривала журнал… тот самый, открытый на фотографии отца. Журнал был упрятан надежно… Как же так?

 

Мама вздрогнула и поспешно закрыла журнал.