– Смотри, больше предлагать не стану.

    – И не надо. А то пожалеешь. После.

    – «После» не будет, неужели ты еще не понял?

    У тебя, возможно. Но по людским меркам у меня впереди достаточно дней. И если удача не откажется быть моей попутчицей, они сложатся в цепочку лет.

    – Забудем хоть ненадолго о бедах! Правда, прежде мне хотелось бы узнать твое имя. Если ты не против.

    – Хельмери. Но достаточно и короткого Хель. А ты?

    – Джерон. И позволь не называть полностью родовое имя: оно звучит почти отвратительно!

    Женщина снова улыбнулась, с благосклонностью принимая мою шутку:

    – Так что ты хочешь узнать обо мне, Джерон?

    – Все, что расскажешь.

    – Так много?

    – Так мало. Меня поразило твое умение… Изменяться.

    Услышав в моем голосе восхищение, Хель грустно вздохнула:

    – Я была бы счастлива избавиться от этого умения навсегда.

    – Разве оно ужасно?

    – Оно невыносимо… Впрочем, лучше начать с начала. Я – лицедей.

    – Актерствуешь?

    – Если бы… – Горестный вздох и следом за ним потрясенное: – Ты никогда не слышал о нас?! Истинных лицедеях?

    Я много о чем не слышал и еще большего не видел. Иногда мне кажется, что жить стоит только ради приобщения к чудесам мира. А порой хочется закричать: «Хватит! Мой разум устал от чудес!».

    – Прости, нет.

    Женщина смежила веки, а когда снова взглянула на меня, безмятежная печаль бледно-голубых глаз утонула в спокойствии всего лица.

    – Я помню всех, с кем встречалась за свою жизнь. Но помню не так, как обычные люди, а… Всем телом. Всем нутром. И могу в любую минуту показать любой оставшийся в памяти образ без грима и прочих ухищрений, почти без усилий. Я просто пускаю кого-то другого пожить вместо себя.

    Невероятно! Но возможно, раз уж я сам стал этому свидетелем. Драгоценная, не разгонишь тьму моего невежества? В чем здесь фокус?

    «Мог бы и сам догадаться…» – ворчливо вздохнула Мантия.

    Предпочту приобщиться к мудрости, истекающей из твоих уст.

    «Льстец… Если бы ты не упрямился, воспользовался своими невеликими силами и рассмотрел бы ее Кружево, сразу все понял бы…»

    Упрямство – главное мое достоинство.

    «За неимением других… Что ж, слушай. Кружево лицедея сплетено особым образом: имеется не просто повторяющийся контур, а целая их вереница, причем каждый последующий тоньше предыдущего… Когда любой человек видит, слышит, обоняет и осязает, полученные знания об окружающем мире просеиваются через Кружево, на котором остается только необходимый опыт, но не больше того. Обычная память. А прочее, огибая Нити, растворяется в пространстве, возвращаясь к своим истокам… Но с лицедеем происходит иначе: в его Кружеве остается все. Малейшие впечатления, детали, которые наблюдателям могут казаться несущественными, но именно из них и складывается суть образа…»

    Множество сит, одно другого мельче? И то, что смогло пройти через крупные ячеи, непременно задержится где-то чуть дальше?

    «Именно… Задержится, навсегда оставаясь не только в памяти, но и доступным в любое время, были бы желание и надобность…»

    Восхитительно! Это же так удобно!

    «Думаешь? Расспроси имеющегося под рукой свидетеля и выясни, много ли в ее жизни удобств…» – ехидно посоветовала Мантия.