|
Я пожала плечами: — Я позвала с собой только своих. Он снова встал на колено, но ближе ко мне, чем раньше, — я подавила желание сделать шаг назад. Еще недавно я бы попятилась, но сейчас мне почему-то захотелось быть той королевой, в которой нуждался Фар Дарриг. Дойл как будто уловил мои мысли и приобнял меня за талию, словно поддерживая в желании не отступать. Холод только придвинулся ближе — руки он предпочитал на всякий случай держать свободными. Стражи всегда старались на публике оставлять кого-нибудь в стороне специально для этой цели, хотя иногда бывало трудно одновременно и утешать меня, и охранять. — Вы не позвали Фар Дарригов, ваше величество. — Я не знала, что могу вас позвать. — Мы были прокляты, а наши женщины истреблены, и народом мы быть перестали. Сколько бы ни прожил каждый из нас, будущего у Фар Дарригов нет. — Я не слышала ни о проклятии, ни о том, что у Фар Дарригов были женщины. Он глянул на Дойла черными раскосыми глазами: — Спроси у него, правду ли я говорю. Дойл кивнул в ответ на мой взгляд. — Мы вместе с Красными Колпаками едва не побили сидхе. И мы, и они были гордыми народами, мы жили резней и кровопролитием. Сидхе пришли на помощь людям — спасать их от нас, — с горечью сказал он. — Вы готовы были перебить на острове всех людей до единого — мужчин, женщин и детей, — сказал Дойл. — Может, и перебили бы, — согласился Фар Дарриг. — Мы были в своем праве; они нам поклонялись, а не вам. Только потом они стали почитать сидхе. — Что толку в боге, который истребляет своих приверженцев, Фар Дарриг? — Что толку в боге, который всех приверженцев растерял, Ноденс? — Я не бог и никогда им не был. — Но все мы думали, что мы боги, верно, Мрак? — Он снова издал тот зловещий смешок. Дойл кивнул, и его рука у меня на талии напряглась. — Мы ошибались во многом. — Ох да, Мрак, — с грустью согласился Фар Дарриг. — Я скажу тебе правду, Фар Дарриг. Я забыл и тебя, и твой народ, и то, что случилось с вами так много лет назад. — Ох уж эти сидхе, до чего же плохая у них память! Они умывают руки не водой и даже не кровью, а временем и забывчивостью. — Мередит не сможет дать тебе того, что ты хочешь. — Она венчанная царица слуа, и пусть совсем недолго, но была королевой Неблагого двора. Ее короновали земля фейри и Богиня, а ведь именно этого вы заставили нас дожидаться, Мрак. Ты и твой народ нас прокляли оставаться безымянными, бездетными и бездомными, пока королева, получившая корону от Богини и самой земли фейри, не вернет нам имя. — Он повернулся ко мне. — Это было вечное проклятие, хоть с виду казалось иначе. Это пытка была и наказание. Мы приходили к каждой новой королеве, прося вернуть нам имена, и все они нам отказали. — Они помнили, кто вы такие, Фар Дарриг, — сказал Дойл. Фар Дарриг глянул на Холода. — А ты, Убийственный Холод, почему молчишь? Или ты думаешь только то, что Мрак велит тебе думать? Говорят, ты его нижний. Вряд ли Холод понял весь смысл последнего слова, но насмешку почувствовал. — Я не помню судьбы Фар Дарригов. Я пробудился в зиму, когда ваш народ уже ушел. — Верно-верно, ты был когда-то всего лишь убогим Джекки Инеем, лишь одним из сонма спутников Зимней Королевы. — Он опять по-птичьи склонил голову. — А как ты превратился в сидхе, Холод? Почему набрал силу, когда другие ее теряли? — В меня верили люди. Я Джек Иней, я Дед Мороз. Обо мне есть сотни поговорок, обо мне пишут сказки, дети смотрят в зимние окна и думают, что я разрисовал их узорами. |
