|
— Пикси! — крикнул Баринтус, и океан еще выше и сильнее плеснул в окно. Отец Галена действительно был пикси — ему удалось обольстить фрейлину королевы. Гален встал прямее, глаза сменили обычный насыщенный оттенок на бледно-зеленый, почти белый по краю. Это был плохой знак — я такое видела считанные разы. Гален был по-настоящему взбешен. Он стряхнул с себя руку Холода, и тот его отпустил, хотя по лицу ясно было видно, что он об этом жалеет. — Я такой же сидхе, как ты, Баринтус, — сказал Гален. — Не смей на мне пробовать свои пиксячьи хитрости, Зеленый, или в другой раз улетишь прямо в окно. Мне стало понятно, что Рис не ошибся. Баринтус входил в роль короля, потому что только король мог вести себя так бесцеремонно с отцом моего ребенка, Мне нельзя было спустить это безнаказанно. Просто нельзя. — Он едва не заколдовал великого Мананнана Мак-Ллира не благодаря наследству пикси, — заявила я. Пальцы Шолто сжались на моей руке, предостерегая. Наверное, он был прав, но мне необходимо было вмешаться. Если я промолчу, то мою, пусть почти воображаемую, корону, я уступлю Баринтусу немедленно. Баринтус сердито повернулся ко мне. — А это что значит? — Значит, что Гален приобрел столь мощную магию, став моим любовником и одним из моих королей. Раньше он и подумать не мог о том, что ему удастся затуманить разум самого Баринтуса. Баринтус чуть кивнул: — Он прибавил в силе. Все они прибавили. — Все мои любовники, — повторила я. Он молча кивнул. — На самом деле ты злишься, что я хотя бы однажды не позвала тебя в свою постель, и не потому, что хочешь секса, а потому что хочешь проверить, не вернет ли это тебе все, что ты потерял. Он не решился взглянуть мне в глаза, только волосы волновались вокруг его лица, словно под струями подводного течения. — Я нарочно ждал, пока ты сюда зайдешь, Мередит. Я хотел показать тебе, как поставлю Галена на место. Тут он все же поднял взгляд, но мне ничего не удавалось прочесть у него на лице. Я не узнавала лучшего друга своего отца и самого частого нашего гостя в мире людей в том, кто стоял сейчас передо мной. Несколько недель на берегу моря словно переменили его. Неужели именно таким высокомерным и мстительным он впервые явился к Неблагому двору? Или уже тогда его сила оставалась в прошлом? — А зачем было нужно, чтобы я это видела? — Я хотел показать тебе, что достаточно владею собой — ведь я не швырнул его в окно и не утопил в море. Ты должна была увидеть, что я его пощадил. — А с какой целью пощадил? — спросила я. Шолто притянул меня к себе, и я полубессознательно обвила его руками. Не знаю, старался он меня защитить или просто утешить, или даже самому успокоиться, хотя утешение в объятиях ищут скорее малые фейри, чем сидхе. А может, он меня предостерегал. Не знаю только, о чем. — Я бы не утонул, — сказал Гален. Все головы повернулись к нему. — Я сидхе, — повторил он. — Никакая природная стихия меня не убьет. Бросить меня в море ты можешь, а утопить — нет, и давление глубокой воды меня не раздавит. Твой океан меня не убьет, Баринтус. — Зато мой океан заставит тебя мечтать о смерти, Зеленый человек. Ты навеки останешься в чернейшей бездне, вода затвердеет вокруг как надежнейшая из темниц, только куда мучительней. Пусть утонуть сидхе не может, но легкие болят от попавшей в них воды, а тело жаждет воздуха и силится вздохнуть. Давление глубин не сокрушит тебе кости, но сожмет все тело. Ты будешь вечно страдать, не умирая и не старясь — твоя пытка будет нескончаемой. — Баринтус! — Это единственное слово передало всю глубину моего потрясения. |
