Воображаемое всесилие продержалось еще пару минут. Вернувшись с небес на землю, к делу, я продумал план, спускаясь по лестнице базилики. В голову пришло, что планировать убить дьявола – так же абсурдно, как воображать, будто я могу раздавить Париж, словно жука. Идея была отдаленно возможной потому, что я знал: Луи Цифер – такой же человек, как и я. Такой же человек, как и лейтенант Стерн. Убийство копа стояло наверху моего списка задач. Легко, как прихлопнуть муху. Следующий на очереди – Цифер.

Глава 30

Брассерия «Бальзар» занимала первый этаж в доме на рю де Эколь. Очаровательное бистро, открытое и гостеприимное, со столиками вдоль зеркальных стен и посередине зала в форме буквы «Т». В этом заведении галерки были не предусмотрены.

Меня приветствовала пара метрдотелей: один в смокинге, другой – в деловом костюме. Я назвал имя Яноша Сабора, и тот, что в смокинге, повел меня в конец общего стола. Там, на углу, сидел профессор, зарывшись носом в книгу, у его локтя стоял бокал красного. Мы без особого энтузиазма обменялись любезностями.

– Коллегам необязательно быть друзьями, Джонни, – сказал Янош, подзывая официанта.

Прибыла бутылка домашнего бордо. Я заказал селедку для начала и steak au poivre. Впервые за долгие часы расслабился. Еда оказалась идеальной – ее подавали на больших овальных подносах и перекладывали на наши тарелки с отработанной формальностью.

– Mon bistro habituel, – сказал Сабор.

То, что он сказал, что «Бальзар» – его обычное заведение, дорогого стоило. «Тур д’Аржан» может найти каждый. А идеальное бистро – более неуловимая добыча.

– Ужинаю здесь почти каждый вечер. Я преподаю практически по соседству. L’Academie de Paris. Известная в простонародье как Сорбонна.

Мы приступили к делу. Янош погонял меня по латинским цифрам. Я ответил все – в случайном порядке, без запинок и ошибок. Собор Тридцати голосовал по своим вопросам – будь то убийство определенного мирового лидера или разжигание других беспорядков, которые поспособствуют их дьявольским планам, – поэтому на предыдущем уроке Янош учил меня словам для трех возможных ответов: «одобряю» – approbare; «не одобряю» – improbare; или «воздерживаюсь» – abstinere. Я показал, что и с этим у меня полный порядок. Янош казался очень довольным собой.

– Итак, – сказал я. – Тринадцатый пропустил последние два съезда Собора. Как думаешь, об этом спросят?

– Очень вероятно. Почему он отсутствовал?

– У него убили дочку.

– Это правда?

– Да.

– Тогда ты должен сказать правду. Так тебе не придется ничего запоминать. Кроме латыни, naturellement.

– И как сказать «у меня убили дочку»?

– Filia mea trucidatus.

Я записал. Янош натаскал с произношением. Заставлял повторять фразу снова и снова, пока правильная артикуляция не стала моей второй натурой.

– По всей вероятности, Собор начнет расспрашивать об убийстве, – предупредил он. Предложил несколько возможных вопросов на латыни. Я записал их в транскрипции.

– У меня есть идеальный ответ на все, – сказал Янош. – Mihi vindicta ego retribuam. Это из Послания к Римлянам. «Мне отмщение, аз воздам».

Я запомнил с первого раза.

– Откуда ты знаешь, что в этот раз не появится настоящий Тринадцатый? – спросил он.