Когда я поднялся, Стерн тоже встал.

– Я тебя провожу.

– Не переживай. Я тороплюсь.

Расторопный Арман уже принялся за уборку.

– Не теряйся, Фаворит.

– Уж это я обещаю. Надолго в Париже?

– Пока не добуду результаты.

– Везет тебе, – сказал я, направляясь к двери.

Стерн был как бульдог. Он учуял мой запах и шел по следу. Теперь не отцепится, пока не вгрызется клыками мне в сердце. Пока Стерн не представлял себе общей картины. Мысль о моем носе-картошке донимала его только подсознательно. И будет тревожить полицейский мозг, пока он не смекнет. Теперь я знал, что мне придется его убить.

Глава 29

От «Гран Вефур» до рю Пирамид было недалеко. Каждый шаг думая о Стерне, я прибыл в кабинет доктора Мюсси на пять минут раньше. Пока распространялось онемение от новокаина, я закрыл глаза и не обращал внимания на тыкающие инструменты, воображая себе, что Ад – это вечность в стоматологическом кресле без болеутоляющих. В то время как во рту копошились пухлые пальцы Мюсси, я сконцентрировался на том, как лучше позаботиться о лейтенанте Стерне.

Следак из уголовки ни за что не наткнется на правду. Сама мысль о том, что кто-то продал душу дьяволу и пожертвовал невинного солдата в сатанинском ритуале, чтобы поменяться с ним местами, за пределами его казенного мышления. С другой стороны, о моем обезображенном носе он забудет нескоро. Нехорошо и то, что он знал о присутствии и Гарри Ангела, и Джонни Фаворита в Айдлуайлде в день, когда убили Вагнера. Стерн придет к выводу – хотя сам он об этом еще не знал, – который являлся ироничной противоположностью истины: что Гарри Ангел наконец нашел Джонни Фаворита, убил и скрывается под личностью певца. Мотивы очевидны. Ангел хотел избежать длинной руки закона. Ему нужны деньги, много денег. А самое главное – беглый частный сыщик искал безопасное положение без страха быть обнаруженным. Прятаться на виду – лучшая защита.

Стерн должен был умереть раньше, чем догадается об этом и напишет официальный рапорт. Убрать его легко. Я знал, где он живет. Проблема заключалась в том, что это не должно показаться убийством. Это должно выглядеть как несчастный случай.

Перед тем как вычеркнуть Стерна, хорошо бы провести с ним пару часов наедине в каком-нибудь подземном каменном мешке, где никто не услышит криков. Клещи и горелка – вот и все, что мне нужно, чтобы узнать, что ему известно об Итане Крузмарке. Мой воображаемый допрос был не более чем розовой мечтой. Невозможно и вытянуть правду из ублюдка, и потом представить его смерть случайностью. Из-за этой дилеммы я зашел в тупик. Если труп Крузмарка найден и его завещание вышло на официальное одобрение судом, курия уже знает, что шекель Иуды номер тринадцать пропал. Любой, кто появится с ним на Соборе Тридцати в Ватикане, – ходячий труп, а монета – его смертный приговор.

На этот риск придется пойти. Доступ в Собор не гарантировал, что я найду Цифера сразу же. Я не представлял, сколько понадобится времени. И если свора нью-йоркских копов примется искать убийцу Стерна, начнутся неприятности. Их у меня и так хватало за глаза. Смерть детектива обязана показаться несчастным случаем. И точка. Когда доктор Мюсси закончил с коронками и я заплатил по счету, то уже продумал все детали плана. Пора приводить его в действие.

Я поймал такси на углу авеню Оперы и направился домой. Стоматолог не сказал ни слова о моем новом золотом помпадуре. Раньше он помнил меня блондином – вот и все. Свидетели всегда путаются в показаниях. Я узнал это за годы на горьком опыте. Надо было избавиться от парика, пока я не встретил никого, кто знал, что я Джонни Фаворит.