– Очень трогательно. Просто что-то не складывается. Почему Гарри Ангел искал тебя? Почему он разнюхивал про черную магию? Есть ответы?

Стерн знал слишком много. Паршиво, если парни из уголовки связали меня с некой черной мессой, что в прошлом месяце проходила в метро на востоке города. Смерть Итана Крузмарка пришьют мне. Зря я послал прокурору ту пленку. Задним умом крепок. Две недели назад я слыхом не слыхивал о Соборе Тридцати. Теперь же все, что я делал, когда был Гарри Ангелом, значило для меня меньше, чем забытый сон. Но то, что Стерн дышал мне в затылок, открывало и возможности. В допрос могут играть двое.

– Жаль слышать о Мэгги Крузмарк, – сказал я. – Она была милая девчонка. Хоть и плохо предсказывала будущее.

– Почему?

– Она предсказала, что меня ждет прорыв в кино. Что я стану знаменитой звездой.

– Когда видел ее в последний раз?

– Мэгги? Не видел с тех пор, как уплыл воевать в январе 43-го.

– И не пытался с ней связаться?

– А зачем? Прошло уже два года с лишком. Жизнь пошла своим чередом. Я стал другим человеком. – От последней фразы я чуть не рассмеялся. Вряд ли Стерн понял бы шутку. – Отношения были обречены с самого начала. Ее старик меня на дух не переносил. – Я скормил наживку, чтобы выудить, что ему известно о Крузмарке.

– У меня самого три дочки. – Стерн сидел с каменным лицом. – Могу его понять.

– У меня детей нет, – соврал я.

Может, Стерн выжидает? Либо он до сих пор не в курсе о Крузмарке и черной мессе в подземке, либо разыгрывает карты, как коп, придерживая туз до самого конца.

– По крайней мере, я про них не знаю.

– Без детей жизнь – не жизнь. – Вот так девиз по версии Стерна. – Слушай, Фаворит, я приехал, потому что по твоему следу идет Гарри Ангел. Он был в аэропорту в один день с тобой. В один день с тем, как кончили Уоррена Вагнера-младшего. По-моему, Ангел в Париже. По-моему, он захочет выйти с тобой на связь.

По спине пробежал холодок.

– Я что, в опасности?

– Гарри Ангел – очень опасный субъект. Вот как он выглядит.

Стерн достал из конверта еще одну фотографию. Это было зернистый увеличеный снимок из моего заявления о предоставлении лицензии частного следователя – с тех времен, когда я мнил себя Ангелом.

– Усы он наверняка сбрил. Если увидишь или услышишь про него, лучше дай мне знать.

– Можешь на это рассчитывать. – Я вернул ему фотографию и нашел в своем бумажнике карточку доктора Мюсси. – К сожалению, у меня запись к стоматологу, через пятнадцать минут. – Я показал Стерну карточку и убрал назад, пока он не прибрал. – Благодарю за предупреждение об Ангеле.

– Как мне тебя найти, Джонни?

– Есть карандаш?

Стерн выловил из внутреннего кармана блокнот и механический карандаш. Я назвал ему номер Альфонса Рейнара в café-tabac. Он записал.

– Не скажешь, где живешь?

– Не-а. – Я просигналил Арману насчет l’addition. – Выше нос, лейтенант. Ты же в Париже.

После этого – просто болтология. Я отложил маневры. Оказалось, когда Стерн меня не пытал, с ним не о чем было говорить. Его сонные глаза слегка приоткрылись, когда я отсчитал из бумажника десять тысяч франков, чтобы заплатить по счету. Тридцать процентов шли Арману. Ранее я попросил его убрать наш столик, как только я уйду. Стаканы, приборы, салфетка, пепельница – все дела. Всё, с чего можно снять отпечатки.