Патрис отчаянно ругался: вот уже в который раз он терял равновесие на одном и том же месте. Элизабет помогла ему подняться.

— С меня хватит! — сказал он.

— Ты не прав. Ведь ты уже начал кататься более уверенно.

— Я устал и хочу пить. Пойдем выпьем чего-нибудь в баре около канатной дороги.

Возле бара, на воздухе, стояло несколько столиков напротив лыжной дорожки. Подняв к солнцу лица, в темных очках посетители наслаждались покоем и солнечными лучами. Элизабет и Патрис сели за столик в первом ряду, среди солнцепоклонников. Они наблюдали, как подъезжали на головокружительной скорости лыжники, с раздувающимися на ветру брюками и куртками. Другие спускались медленно, боязливо, на широко расставленных лыжах. Дети катались на санках. Инструктор вел стадо учеников к долине. Кабины фуникулера поднимались и спускались с гипнотизирующей размеренностью.

— Взгляни на этого типа! — воскликнул Патрис.

Какой-то дьявол летел прямо на них, подпрыгивая с одной ноги на другую. Волнистый горный склон уносил его все дальше, как отливная морская волна уносит брошенную на берегу лодку. Казалось, он разобьется о стену станции, но в последний момент лыжник сделал резкий поворот и остановился перед ней.

— Это Эмиль Аллэ, — сказала Элизабет. — Пекарь из Межева. У него потрясающая техника!

— А второй! Да это просто сумасшедший! Он точно собьет кого-нибудь!

— Это Ролан Аллар!

Щеки Элизабет горели от возбуждения.

— Патрис, дорогой, можно я тебя покину и пойду покатаюсь?

— Нужно! — ответил он. — Иди быстрее, а я тебя здесь подожду.

Она побежала к станции канатной дороги.

На Рошебрюне было полно народа. Пушистый снег блестел на солнце и резал глаза. Дрожа от предвкушаемой радости, Элизабет надела лыжи. Гора ждала ее. Она бросилась вниз с вершины своего нетерпения. Несмотря на то, что давно не каталась, Элизабет осталась такой же гибкой. Но она рисковала меньше, чем раньше. Теперь у нее был муж, и она не имела права подвергаться опасности.

Спустившись вниз, Элизабет увидела его стоящим перед столиком и не сводящим с нее глаз. Она затормозила перед ним.

— Ну ты даешь! — тихо сказал он. — Мне казалось, что ты свернешь себе шею!

— Да что ты! Я была очень осторожна!

Тяжело дыша, с разгоряченным лицом, она улыбалась, видя его беспокойство.

— Я хочу еще раз спуститься. Ну в последний разочек! — попросила она.

— Ладно, — сказал он. — Мне здесь хорошо. Но только умоляю тебя, не лети так быстро.

Он сел, с нежностью и тревогой провожая взглядом удаляющуюся бесстрашную женщину — свою жену.

В этот день они снова обедали все вместе. А потом, чтобы молодые почувствовали себя более свободно, Амелия попросила их перейти в столовую, к клиентам. Элизабет наслаждалась тем, что могла побыть наедине с мужем. Мази и мадам Монастье не могли больше вмешиваться в их жизнь. Родители были заняты. Она сидела одна за столом со своим мужем, и ей не надо было ни перед кем отчитываться. Она была в свадебном путешествии. Взгляды, которые она на себе ловила, доказывали, что они являлись отличной парой. Элизабет была счастлива и сожалела лишь о том, что Патрис пока еще не мог разделить ее страсть к лыжам. Однако она была уверена, что через неделю он научиться делать хотя бы элементарные движения.