Этот разговор продолжался до позднего вечера, перемежаясь слезами, жалобами, проклятиями и сочувственными речами. А когда Бекки уехала, Габриелла кинулась в номер четыре — по коридору направо, вторая дверь — упала на кровать и уткнулась носом в еще пахнущую любимым телом подушку.

— Позвони, умоляю, позвони…

Но Хэнк не услышал ее призыва. Он гнал машину на большой скорости, торопясь скорее добраться до Калифорнии. Потому что она разрешила ему позвонить ей только оттуда…

13

И потянулись мрачные, унылые дни. Пустые дни. Не наполненные ничем, кроме тягостного ожидания. Один, другой… Только в середине третьего он позвонил. На тридцать шесть часов раньше, чем она предполагала.

— Хэнк, о, Хэнки, любимый, — только и смогла выговорить Габриелла.

— Габриелла, Габриелла! О, дорогая, как же я соскучился! Черт, я почти не спал, чтобы поскорее добраться до Лос-Анджелеса и позвонить тебе. Ты такая жестокая, Габби, ты истерзала меня своими требованиями! Я… О, если бы ты только знала, сколько раз я останавливался, собираясь повернуть назад… Но каждый раз слышал твой неумолимый голос, гонящий меня прочь… Неизвестно зачем… И теперь между нами две тысячи миль. Ты довольна, жестокая владычица моего сердца? Габриелла! Габби! Почему ты не отвечаешь? Ты слышишь меня, Габби?

— Да, Хэнк, да, дорогой мой, слышу. Как… как твои дела? — проглотив уже привычные слезы, спросила его возлюбленная.

— Как мои дела? А ты как думаешь? Я тоскую по тебе и почти валюсь с ног от усталости, вот и все мои дела.

— Ты уже виделся с Гриффитсом?

— Нет. Я только что остановился в мотеле на окраине и первым делом кинулся звонить тебе. Сейчас приму душ и буду спать, пока не проснусь.

О, Хэнк, — выдохнула она, — если бы ты только знал, как мне тяжко без тебя. Как мне плохо… Я так люблю тебя, родной мой… Я сплю каждую ночь в нашем номере…

— Тебе хоть такое утешение доступно, а я тут… Когда мне можно вернуться к тебе?

Сейчас, чуть не закричала она, но вместо этого сказала:

— Повидайся с Гриффитсом, а после этого решим. Хорошо? Пожалуйста, любимый!

— Ладно. Сделаю, хоть и считаю, что это бессмысленно. Но раз ты так хочешь…

— Да, хочу. Сделай это ради меня… Ради нас…

— Габриелла, ты даже не представляешь, на что я готов пойти ради тебя. Даже на встречу с Гриффитсом и его дочерью.

Сердце Габриеллы болезненно сжалось — чем-то закончится эта встреча? Что принесет ей завтрашний день: вечное счастье или величайшее несчастье?

И снова потянулись длительные часы томительного ожидания — от одного звонка до следующего, и следующего, и еще следующего… И каждый раз она говорила ему одно и то же, что он должен встретиться с отцом своей невесты.

— Она мне не невеста! — возмущенно кричал Хэнк. — Как ты смеешь называть неизвестно кого именем, которое принадлежит тебе?

— Ну хорошо, хорошо, не злись. Но согласись, дорогой, если ты вернешься обратно, так и не встретившись с Гриффитсом, то наша с тобой разлука была впустую. Сделай это, дорогой, сделай.

Если бы он только знал, думала Габриелла, чего мне стоит просить его об этом. Вернется ли он ко мне? Выдержит ли испытание блеском, роскошью и богатством? Тот ли он, за кого я его принимаю?

Эти сомнения изводили ее, мешая уснуть, и не было ей ни минуты покоя.