Сейчас я уже и не знаю, то ли Бреннер так углубился в эти мысли, то ли и вправду слегка заснул. Да и что тут было бы удивительного. После трех недель работы без продыху два пива его сморили. Во всяком случае, и играющие в покер спасатели, и водители из фирмы «Ватцек‑бетон» вдруг пропали, а он остался наедине с Ангеликой Ланц.

– Надо же, кого я вижу, – сказала Ангелика.

– Я уже несколько дней тебя отловить пытаюсь.

– Я довольно редко дома бываю в последнее время.

– Я знаю.

– Мой отец позавчера сознался.

На Ангелике была серебряная блузка из пластика и черные пластиковые брюки. И пряжка на ремне с золотыми буквами ESCAPADE, то есть, значит, разврат.

– Я про это слышал, – сказал Бреннер.

– И ничего другого ты не можешь сказать? – Ангелика думала, что напор здесь нужно проявить именно ей.

– А я не уверен, что другое тебе понравится.

Ангелика раскурила себе сигарету:

– И что же это?

– А вот что: почему ты мне не сказала про карточные долги твоего отца?

– И?…

– И где ты была в тот день после обеда, когда Бимбо подавился своей золотой цепочкой?

Ангелика выдохнула дым с такой силой, словно собиралась застрелить комара. Поэтому Бреннер и не удивился, что при отдаче голова у нее так надменно откинулась назад.

– Не смеши меня, – выжала она из себя вместе с остатками дыма.

– Да не впервой отцы подставляют свою башку вместо дочерей.

– Вот в этом пункте ты как раз не ошибаешься: мой отец действительно не делал этого.

– Я тоже не думаю, что это дело рук твоего отца. У него бы сил не хватило Бимбо задушить.

– А ты что думаешь, что я бы смогла? – рассмеялась она.

– Думаю, что ты знать могла.

Ангелика высыпала пепельницу в мусорное ведро, а мусорное ведро опорожнила в громадный мусорный мешок. А потом поставила мешок в маленький грузовой лифт для продуктов. Теперь в Golden Heart нет еды, а раньше наверху был ресторан, а в полуподвале, где теперь Golden Heart, была кухня. Потом десять раз перестраивали, и из подъемника для готовых блюд вышел подъемник для мусора.

– Два дня назад у моего отца на счету было минус восемьсот тысяч шиллингов. И семьсот тысяч он еще был должен Бимбо.

Ангелика мимоходом включила машину для мытья стаканов и стала закрывать открытые бутылки какими‑то противными резиновыми затычками. Бреннер обратил внимание, что ей пришлось разработать совершенно особые движения пальцев, чтобы не сломать свои пятисантиметровые ногти.

– Два дня назад перерасход счета был погашен. А разведенная жена Бимбо отказалась от своих претензий.

У Бреннера сегодня был музыкальный день, потому что он почти пропел:

– Кто же за это заплатил? Кто это устроил? У кого столько башлей? У кого это столько денег?

– Я себе тоже этот вопрос задаю. – Ангелика неожиданно помрачнела. Только вот не знаю, помрачнела из‑за этих мыслей или из‑за того, что он говорил словами этой придурочной песни.

– Это значит, – проговорил Бреннер уже как нормальный человек, – твой отец получит восемь лет, из них четыре года условно, потому что Бимбо его третировал и провоцировал. А через два года за хорошее поведение он опять на свободе и без долгов.

Ангелика вымыла формочку для кубиков льда, налила в нее заново воду и поставила опять в морозильник.