|
Когда она ушла в последний раз, родители махнули рукой. По моим сведениям, Ханна провела на улицах около трех месяцев. Нищенствовала, торговала разной мелочью, подворовывала. У нее были неприятности с двенадцати лет. Но больше их не будет. Она мертва.
Ева достала из сумки три фотографии и бросила их на стол. – Согласно свидетельским показаниям и фото на удостоверении, Ханна была хорошенькой девушкой. Но по этим снимкам такого не скажешь, верно? Никто не выглядит хорошеньким, получив пятьдесят или шестьдесят ножевых ударов. Побледнев, Прайс уставилась на фотографии. – Я ее не знаю. Вы не имеете права… – «Искателям Чистоты» не нравился смотреть на результаты? Что и говорить, они выглядят не такими уж «чистыми». Я только что шагнула в лужу ее крови. Тоже не слишком приятно. В шестнадцатилетней девушке много крови, Кларисса. Она разбрызгивалась во все стороны, пока Ханна пыталась убежать от парня с ножом, у которого мозги взрывались в черепе. А лужа появилась, когда она больше не смогла бежать и упала. – Она… Это сделал Грин? – Нет. Это сделали «Искатели Чистоты». – Ева придвинула фотографии ближе к Прайс. – Хорошенько посмотрите на то, что они с ней сделали. Очевидно, в своих изысканиях они упустили то, что Ханна жила с Грином последнюю неделю или две. Спала в его кровати, когда инфекция начала поджаривать ему мозги. А может быть, и ей тоже. Вскрытие покажет. – Я вам не верю! Уходите! – Никакой «Чистоты», Прайс. Ничто не приходит в этот мир и не уходит из него без грязи и боли. Ни одна система не безупречна. Но когда ваша дает сбой, погибают невинные люди. Ханна была еще ребенком. Вы, кажется, собирались защищать детей? Но никто не может защитить всех. Это была ваша идея, или вас завербовали? Кто руководит «Искателями Чистоты»? – Я не обязана отвечать вам! – Губы Прайс побелели, а голос дрожал. – Я не хочу с вами разговаривать! – Дьюкс помогал создавать вирус. Кто еще участвовал? Дуайер втянул вас в это, или вы его? Прайс с трудом поднялась, опираясь на стол. Ева увидела, что ее руки трясутся. – Убирайтесь! – Я доберусь и до вас, и до Дуайера, и до всех остальных. Кем вы себя считаете? Наместниками бога на земле? Вы вершите суд и казните на расстоянии, а от случайных смертей отмахиваетесь, считая погибших жертвами болезней общества. Это вы его болезнь, Кларисса. Вся ваша чертова самодовольная компания! – Ева подобрала снимки мертвой Ханны Уэйд. – Вы убили этого ребенка и заплатите за это. – Я… я позвоню адвокату… – пробормотала Прайс, но в ее глазах уже блестели слезы. – Это преследование. – Вы называете это преследованием? – Ева мрачно усмехнулась. – Лучше не выводите меня из себя. У вас есть сутки, чтобы явиться с повинной и дать показания – тогда я постараюсь представить дело так, чтобы вы отбыли заключение в тюрьме общего режима. В противном случае вас отправят в бетонную камеру-одиночку, и вы больше никогда не увидите дневного света. – Она посмотрела на часы. – Я приду за вами завтра в семнадцать двенадцать и ни минутой позже.
Когда Прайс смотрела на фотографии мертвой Ханны Уэйд, Ева видела ужас на ее лице. Потрясение и недоверие исчезнут, но ужас останется навсегда. Он будет разъедать Прайс, пока она не начнет просыпаться по ночам от собственного крика. Точно так же, как много лет подряд просыпалась сама Ева… «Я должна полностью сосредоточиться на работе», – говорила она себе, прикрепляя свежие фотографии на доску с материалами текущего расследования в своем домашнем кабинете. |
