Нора Робертс. Приговоренные к безумиюЕва Даллас - 17
Но большинству приходилось терпеть. Конца жаре не предвиделось, поэтому дезодоранты исчезали с прилавков с невероятной быстротой, настроение ухудшалось с каждым днем, а мелкие неприятности подталкивали к насильственным действиям даже самые кроткие души. Многие из тех, чьи правонарушения при обычных обстоятельствах исчерпывались неосторожным переходом улицы, оказывались в полицейских участках и камерах предварительного заключения, вынужденные срочно звонить своим адвокатам и объяснять, почему они пытались задушить своего сослуживца или толкнуть абсолютно незнакомого человека под колеса автомобиля. Придя в себя, они, как правило, сами не знали, почему это сделали, и выглядели ошеломленными, словно вышедшие из состояния транса. Но Луи К. Когберн точно знал, что он делает, как и почему. Луи был мелким торговцем наркотиками, промышлявшим в основном «Зонером» и «Джазом». Дабы увеличить прибыль, он добавлял в «Зонер» сухую траву из городских парков, а в «Джаз» – пекарский порошок, который добывал на складах. Клиентуру Луи составляли главным образом дети из семей среднего класса в возрасте от десяти до двенадцати лет, чьи школы находились в трех районах неподалеку от его квартиры в Нижнем Истсайде. Это экономило время и расходы на поездки. Луи предпочитал средний класс, так как у бедных, как правило, имелись источники снабжения в семейном кругу, а богатые слишком быстро разоблачали трюк с травой и порошком. Что касается возрастной группы, то он логично рассуждал, что клиент, которого подцепили в юности, остается таковым на всю жизнь. До сих пор это кредо оправдывало себя – обычно Луи продолжал поддерживать связи со своими клиентами и после окончания школы. К своему бизнесу он относился серьезно. Каждый вечер, пока его клиенты делали уроки, он сидел за компьютером, скрупулезно подсчитывая убытки и прибыли. Луи гордился своей бухгалтерией и наверняка зарабатывал бы больше в качестве счетовода какой-нибудь фирмы среднего уровня, но считал, что настоящий мужчина должен работать на себя. Чувство неудовлетворенности, раздражения и даже отчаяния, охватывающее его в последнее время после каждого часа работы, Луи приписывал жаре и непрерывной головной боли, которую не могли облегчить даже лошадиные дозы его товара. Он потерял три рабочих дня из-за того, что боль стала центром его существования. Луи изнывал от духоты в однокомнатной квартирке, включая на полную мощность древнюю стереосистему, чтобы заглушить музыкой бурю, свирепствующую у него в голове. Он мог думать только об одном: кто-то дорого заплатит за его мучения. Лентяй управляющий опять не отрегулировал кондиционер. Луи сидел в одних шортах у открытого окна, сквозь которое в комнату проникал, увы, не благословенный ветерок, а уличный грохот – гудки автомобилей, скрежет шин по мостовой, людские крики. Громыхающий трэш-рок не мог заглушить ни шум, ни боль. Струйка крови текла из носа, но Луи уже не обращал на это внимания. В отчаянии он приложил ко лбу бутылку холодного пива. Будь у него автомат, он бы высунулся из окна и разнес бы весь квартал к чертовой матери! До сих пор самым насильственным действием Луи было сталкивание задолжавшего клиента с воздушной доски. Но сейчас, когда он всматривался покрасневшими глазами в колонки цифр на мониторе, разрываясь от головной боли, его одолевали образы смерти и разрушения. Его лицо приобрело восковой оттенок; пот стекал с всклокоченных каштановых волос по узким щекам, в ушах звенело, а в животе словно колыхался океан жира. «Из-за этой треклятой духоты я теряю деньги! – думал Луи. – Чертов управляющий за это заплатит!» Глядя на экран, он видел себя, как он вылезает из окна с автоматом в руке, сея повсюду насилие и смерть… Стук в дверь заставил его повернуться. |
