Тони присел на каменные ступени. Сигара, которую он в сердцах швырнул себе под ноги, пыхнула прощальным сизым дымком.

– Я никогда не верил в призраков, – продолжал Тони. – Да чего еще ждать от старого циника? А теперь вот... Похоже, в последние три года все, во что я веровал, вывернулось наизнанку.

Крис задумчиво покачал головой. Тони просто устал – ему надо было выговориться.

– Тони, помните тот вечер, когда мы встретились в пабе? Вы, я и Марк?

– Господи, помню ли я! Кажется, прошла вечность...

– Потом, когда я направился домой по дюнам... ну, в общем, мне кое‑что встретилось.

– Кое‑что? Что именно? Сафдары? Или одна из их бедняг‑марионеток?

– Трудно объяснить словами. Похоже было на галлюцинацию. Однако встреча оказала на меня колоссальное воздействие – эдакий удар обухом по психике.

– Расскажите. – Тони выпрямился.

И Крис рассказал – хотя бы то, что сумел припомнить. Даже сейчас, вспоминая, он вспотел, и рот при этом у него пересох.

Он подбирал слова, пытаясь объяснить, насколько ужасно выглядело белолицее существо, одновременно притягивающее и отталкивающее. Ему ведь хотелось приблизиться – и обнять его.

«Чай» обжег язык; Крис и не заметил, что сделал глоток.

– Даже сейчас, Тони, когда я вам рассказываю, я весь... Черт побери, трудно как сформулировать!

– Значит, вы столкнулись с непознаваемым.

– То есть? – смутился Крис.

– Рудольф Отто, теолог девятнадцатого века, называл непознаваемым первичный религиозный опыт, то есть веру в самом непосредственном ощущении, освобожденную от всех ритуалов, молитв, гимнов, песнопений и даже рационального мышления.

Рассуждения Тони становились все воодушевленнее, а вот Крис понимал все меньше и меньше.

– То, что вы почувствовали, Крис, когда столкнулись с этим призрачным видением, является основой всех религий и называется misterium tremendum [14].

– Чего?

– Великое таинство. Подобное столкновение вызывает соответствующую реакцию. Сильнейший и внезапный порыв, невыносимое влечение – вот что испытывают люди при встрече с этим.

– Да о чем вы говорите? С чем с этим?

– Крис, – Тони взирал на него с неким благоговением, – похоже, тогда вы встретились лицом к лицу с древним божеством.

* * *

Человек, к которому он постепенно приближался на мотоцикле по грубой травяной поросли, умер давным‑давно.

Утонул.

Возможно, это был моряк, которого смыло за борт во время лова крабов в Северном море.

Он стоял выпрямившись, и клочья одежды болтались на иссохшем теле, как на египетской мумии. Его единственный глаз был, казалось, поражен проказой, а голую грудь опутывали зеленые водоросли.

Марк приблизился; тварь в человечьем обличье не двигалась.

Расстояние уменьшилось еще на полсотни ярдов – тварь задергалась, ее рот распахнулся, и в нем показались морские анемоны.

Еще десяток ярдов; Марк ехал прямо на фигуру.

Восемь ярдов.

Кошмарное око – крутое яйцо, наполненное кровью, – раскрылось, выстрелив исполненным ненависти взглядом. Не раздумывая, Марк прибавил газу. Мотор дико взревел, мотоцикл подскочил, как вздыбленный жеребец, и понесся по торфянику, едва касаясь его поверхности.

Кошмарная физиономия мертвеца, покрытая смердящей коркой, осталась позади.

Когда ход мотоцикла стал ровнее, Марк позволил себе оглядеться – он миновал заросли и направлялся к болотистой пустоши.

Вдруг машину словно вытолкнуло вперед. Можно было подумать, что он едет на моторной лодке – так взметнулись ввысь по обе стороны от него волны грязевой массы.