– Рукомойник в любом случае придется выбросить. – Крис ударил по фаянсовому корпусу. – Черт. – Тонкая струйка воды облила ему ботинки. – Вот полюбуйся!

У Рут от удивления округлились глаза.

– Он все заполнил. – Как желе, залитое в форму, сельдерей занял место по всему контуру рукомойника. Он даже оброс вокруг цепочки, которая исчезала внутри растения. Саму же затычку, должно быть, слой за слоем обволакивали стебли сельдерея, где‑то в глубине сельдерейной сердцевины.

Понадобилось еще минут пять усилий и ругани, прежде чем удалось высвободить рукомойник из объятий растения. Вдруг с резким хрустом раковина освободилась, и Крис чуть не упал.

– Господи... Какой тяжелый. – Он положил чудовищный овощ в тачку.

– Погоди минутку. – Рут отломила от сердцевины растения несколько черешков помельче. – Приготовлю ленч.

– Изобретательно. А теперь, если ты сумеешь спихнуть эти кровати с тех старых дверей и ящиков из‑под боеприпасов, то считай – мы закончили.

Крис выкатил тачку к контейнеру. Без бортов рукомойника, крепко державших растение, сельдерей раскрылся во все стороны фонтаном белых эластичных черешков, которые шевелились от ветра. Теперь больше всего на свете овощ походил на какого‑то гигантского паука‑альбиноса. Крис прикрыл чудовищное растение дверями и вернулся обратно, чтобы вывезти остатки хлама из комнаты – деревянный стул с прямой спинкой. Тот стоял в мокрой грязи около рукомойника. Когда Крис попытался взять его, стул не стронулся с места. Крис дернул сильнее, и раздался тот же резкий хруст, который он уже слышал раньше, вытаскивая сельдерей из раковины.

Инстинктивно Крис уже понял, что увидит, внимательнее осмотрев сырые блестящие ножки стула.

Стул пустил корни в пол. Крис провел пальцами в грязи по четырем вырванным корням до того места, где стояли ножки стула. Дерево стула было живым. Рама деформировалась, а точнее, выросла, и сиденье стало для нее слишком маленьким. Он ощупал подлокотники. На них набухли готовые появиться ростки. Даже на ощупь Крис определил, что ножки как бы раздулись. Еще лет десять, и он нашел бы здесь нечто среднее между стулом и деревом. Не совсем одно и не совсем другое. Оно бы постепенно заняло всю комнату, борясь за пространство с разбухшим сельдереем.

Почувствовав вдруг озноб, Крис разбил стул о каменную стену, а потом побросал обломки в тачку. Когда Рут позвала его есть, Крис ни словом не обмолвился ей о стуле.

12

– Сельдерейные лодочки?

Крис улыбнулся.

– Нет, Рут, спасибо. Я, пожалуй, возьму сандвичи. А Дэвид ел?

– Он ничего не захотел, кроме лапши из пакетика. – Рут увидела выражение его лица. – Все в порядке. Он не заходил в фургон.

– Ты избавилась от золотой рыбки?

– Это твоя работа, любящий муж.

– Тысяча благодарностей. Сегодня вечером не забудь проверить ящик с бельем. – Он ухмыльнулся. – Убедись, что я не выронил ее в один из твоих чулок.

– Свинья! – Жена шутливо шлепнула Криса по подбородку.

– Ой... Однако я – твоя собственная любящая свинья.

Они сидели в креслах на галерее, опоясывающей по верху стену морского форта. Весна превосходно малярничала в небесах, окрашивая их в глубокий безукоризненно синий цвет. Двадцатью футами ниже, на берегу, Дэвид склонился над кучкой игрушек. На песке он палкой нарисовал огромные лица. У них были кривые усмешки и раскосые глаза.

– Отлично. – Рут поглубже откинулась в кресле, положив ноги Крису на колени.