— Я велел тебе выйти.

— Но я…

— Уйди!

Дерзкий матрос, однако, подошел к хозяину и сказал ему на ухо лишь одно слово. Георгий нахмурился. Красный платок соскользнул с его плеч.

Матросы на яхте были родом с Кипра. Как и все средиземноморские рыбаки испокон веков, они втайне мечтали однажды поймать в свои сети сказочное существо. И матрос только что сказал по-гречески волшебное слово: «Левкосия», «белокожая дева» — так звали одну из сирен.

Георгий поднялся. Может быть, он тоже искал фею или сирену во время своей пятнадцатилетней одиссеи? Он обследовал все пещеры и скалы Средиземного моря до самого Гибралтара. Но рядом с ним по-прежнему не было женщины.

Он вышел из каюты и направился к корме. У штурвала собрались все члены экипажа. Над ними раскачивались два фонаря. На палубе, испуганно съежившись и сжав кулачки, сидела «сирена» в мокрой юбке и с мокрыми волосами, скрывавшими лицо; она походила на котенка, которого еле живым вытащили из воды. Никто из матросов не осмеливался к ней подойти.

Георгий хотел набросить на нее свой платок, но не решился. Слегка наклонившись, он убедился, что вместо хвоста у «сирены» пара босых ног.

Появился господин Лау. Оглядев собравшихся, он отстранил матросов, встал рядом с Георгием и окликнул девушку:

— Елена?

Между прядями волос показалось лицо. Ее глаза встретились с глазами Плющика. Она сильно изменилась, но они узнали друг друга. Умирающий от чахотки и маленькая девочка из Чаквы.

— Что ты здесь делаешь, Нелл?— спросил господин Лау.

Но ответа не последовало.

Совсем близко шли военные действия, но яхта еще десять дней простояла в бухте. А когда в одно холодное утро она ушла в море, многие оставшиеся на берегу плакали. Нелл уезжала вместе с Плющиком. Их венчание состоялось ночью. Священник по православному обряду возложил на их головы венчальные короны. От этой тяжести на голове Георгий покачнулся.

На заре к морю пришла мать Нелл и расцеловала дочь. Господин Лау держал над ними черный зонтик.

Маленькая Рея спряталась в бамбуковых зарослях. Она забралась на крышу хижины и сидела там, в гуще листвы на ветру, который качал бамбуковые стволы. Она смотрела на скопление людей, и ей было грустно, как на похоронах.

Нелл не позвала ее и не поцеловала на прощание.

Золотой краской Георгий нарисовал на носу яхты красивую золотую звезду.

Ветер надул паруса. Следующим летом черноморские проливы оказались закрыты: на Дарданеллах и Босфоре разразилась война. Молодожены обещали вернуться, но прошлое со зловещим лязгом захлопнуло перед ними двери.

Яхта с ее новой звездой больше не появилась в Чакве.

Но однажды, несмотря на патрули и линкоры, курсирующие в районе военных действий, яхта встала на якорь в порту Константинополя. Георгий поручил Нелл заботам экипажа. Шел 1915 год; через неделю-другую на свет должен был появиться их ребенок. Георгий пообещал жене вернуться до его рождения.

Впервые за много лет Плющик оказался в Санкт-Петербурге.

Выполняя обещание, данное господину Лау, он увиделся с матерью на мосту позади Аничкова дворца. Эта встреча длилась лишь мгновение. Георгий назначил ее в письме, а в доказательство того, что это действительно он, переписал на бумаге французскую фразу со своего голубого платка — девиз его молодости, вышитый золотом: «Сколько держав даже не подозревают о нашем существовании». Внизу он поставил автограф, который придумал в пятнадцать лет и вырезал на дереве.

Фамилия царствующей семьи — Романов — была написана латиницей. Последняя буква была удвоена и вышита внизу, отдельно от других:

ROMANO

W

W как weeping willow, «плакучая ива», — это прозвище он получил от учителя английского, мистера Хита, который научил его ловить рыбу на муху.