— Не стоит так ездить! Посмотрите, у вас даже в волосах грязь.

Упреки механика по поводу ее волос привели Этель в ярость; она прыгнула в свой «нейпир-рэйлтон» и так рванула с места, что машину дважды занесло.

Этель часто вспоминала слова Жозефа Пюппе, сказанные им на борту «Гинденбурга» — о том, каким взглядом мужчины смотрят на женщин. Ей понравилась независимость его суждений и непринужденность в общении. Боксер погиб в горящем дирижабле. Остался ли на земле хоть кто-нибудь, готовый ее поддержать?

Мужчины преследовали ее с самыми благородными намерениями. Было время, когда ее хотели познакомить с серьезными молодыми людьми. Прошлым летом Этель согласилась пойти на свадьбу к Томасу Кэмерону. Это был первый и последний раз, когда она проявила слабость.

Результат оказался плачевным. Этель была ослепительна. Новобрачная даже закатила Тому скандал из-за этой девицы в индийском наряде изумрудного цвета и с серебряными колокольчиками на лодыжках. Вечером на балу за Этель ухаживали двое кузенов Кэмеронов. Первый, после одного-двух танцев, расплакался в вестибюле на плече у матери. Второму повезло немного больше: Этель позволила ему взять себя под руку. Она завела его в лес и бросила там. Он вернулся только к полудню. В это время Этель была уже в Глазго и смотрела, как взлетают самолеты.

Лишь немногие знали, что ее высокомерие и дерзость, ее воля и скрытность объяснялись не только характером. Пол, Мэри и Кротиха понимали, какое отчаяние обуревает Этель. Последние шесть лет вся ее жизнь была гонкой по краю пропасти.

Пол много раз пытался заговорить с ней о смерти Ванго. Однажды вечером, разыскивая сестру по всему замку, он нашел ее в ванной комнате. В руке она сжимала голубой платок, который когда-то сняла с обугленного тела на лугу в Лейкхерсте. В ответ на слова брата она только холодно улыбнулась его отражению в зеркале и яростно замотала головой, как будто он был неспособен что-либо понять в этой чудовищной истории, почувствовать полную бессмысленность ее жизни. Все страдальцы высокомерны и полны презрения к окружающему миру. Может быть, они боятся, что, утешившись, лишатся всех воспоминаний.

Ночь, прошедшая в блужданиях по улицам Лондона, все-таки не стала худшей рождественской ночью из всех, что выпали на долю девушки после смерти родителей. А ведь Этель было из чего выбирать. Нет, эта ночь была скорее приятной. Этель играла в прятки с солдатами, которые следили, чтобы во время воздушной тревоги все были в укрытии. Она не боялась вражеских снарядов. Однако она с теплотой вспоминала несколько ночей в начале войны, проведенных в бомбоубежище. Люди рассказывали друг другу истории, сидели рядом с соседями, с которыми до сих пор даже не здоровались на лестнице. Этель ценила эти минуты человеческой близости. Она видела, что окружающим дорога ее жизнь. Но однажды вдруг поняла, что дорожить нечем. Объясняя это Полу, она произнесла странную фразу: «Разве песок на берегах укрывают от дождя?»

В тот день она решила, что не побежит в укрытие, когда завоет сирена.

Внезапно Этель забрела в какой-то тупик и за баррикадой из мешков увидела троих солдат. Она узнала одного из них и поспешно отвернулась.

— Этель!

Это был Филипп, друг ее брата. Она бросилась бежать вдоль кирпичной стены. Филипп перепрыгнул через мешки.

— Этель, тебя всюду ищут!

Этель свернула в первый попавшийся переулок. Она отлично знала, что ее ищут. Потому она и решила исчезнуть. Но на этих безлюдных улицах было невозможно затеряться. Филипп видел, как она скрылась за углом. Совсем низко над крышами пролетел самолет. Этель уже не слышала Филиппа. Она поднялась по ступенькам, прошла между зданиями и вышла на другую улицу. Здесь и справа и слева стояли патрульные, и деваться было некуда. Голос Филиппа снова зазвучал где-то поблизости. Она нерешительно шагнула вперед. И тут опять завыла сирена.