Остальные лошади грустно смотрели на счастливую избранницу. Ванго отвел ее на ближайшую прогалину, поросшую травой. Ее товарки нервно заметались. Ванго ласково поговорил с лошадью и сел на нее верхом. Она не сопротивлялась, жадно поедая сочную траву. Из веревки Ванго связал подобие уздечки. Лошадь, похоже, пришла в себя и отлично слушалась ездока. Можно было трогаться.

Но, встретив взгляды привязанных лошадей, Ванго передумал и направил лошадь обратно к амбару. Он надеялся найти там топор или серп, чтобы освободить всех сразу. Кобыла под ним радостно гарцевала. Было видно, что в молодости она часто ходила под седлом. Дверь амбара казалась запертой. Но в одной из стен зияла дыра, и Ванго устремился туда. Лошадь и всадник одновременно пригнулись перед притолокой. Выпрямившись, Ванго увидел в полутемном амбаре самолет.

Это был маленький белый биплан. Ничего общего с двухмоторным бомбардировщиком «Уитли», который выбрасывал парашютный десант с двухсотметровой высоты. Ванго неотступно думал о Поле. Где он? Куда исчез? И откуда здесь этот самолет с девственно белыми крыльями, без единой царапины? Юноша медленно обошел биплан. Вдали жалобно ржали привязанные лошади.

Ванго уже собрался уйти, как вдруг увидел рядом с винтом маленькие буквы, выведенные на белом фоне красной краской:

Эверленд Б. X.

За его спиной скрипнула дверь. Кобыла прянула в сторону.

— Halt!

Маленькая рыжая женщина торжествующе смотрела на Ванго.

Рядом с ней стоял немецкий солдат, направив на Ванго автомат.

А в трех километрах отсюда на поверхности воды неподвижно лежал человек. Болото вокруг него было похоже на затопленный лес. Неподалеку торчала железка — все, что осталось от самолета.

Время от времени из глубины поднимались и с треском лопались пузыри.

Пальцы Пола подрагивали, выступая из воды. Он пытался ими шевелить, чтобы ощутить свои руки.

В ночь на Рождество он выпрыгнул с парашютом за какую-то долю секунды до того, как крылья самолета загорелись. Но ударная волна помешала парашюту полностью раскрыться. Приземление было ужасным. При первом же ударе о дерево он сломал обе ноги. Потом он падал с ветки на ветку, пока не рухнул в болото. Это и спасло ему жизнь.

В первую ночь ему удалось привязать себя к стволу дерева тросом от парашюта, чтобы удержать голову над водой. Наступило утро, и надо было что-то делать. Дождь все шел и шел. Каждое движение вызывало нестерпимую боль в переломанных ногах. К счастью, болото оказалось мелким, и Пол мог ползти наугад, опираясь только на руки. За час он одолевал всего несколько десятков метров. В парашютной сумке было три аварийных пайка, и он старался расходовать их как можно медленнее. Вечером он подремал еще немного, привязав себя к ветке. Стоило ему застыть в одном положении, как он начинал мерзнуть. Чтобы не пить болотную гниль, он раскладывал на ветках непромокаемый плащ и ждал, когда в нем наберется хоть немного дождевой воды.

Утром 28 декабря Пол оказался в почти сухом лесу и решил, что спасен. Но когда он коснулся твердой почвы и захотел встать, то обнаружил, что совершенно беспомощен. Со сломанными ногами невозможно было передвигаться по земле. Пришлось уподобиться рыбе. Пол снова погрузился в воду. Он нащупал в кармане последний аварийный паек и понял, что голод и холод скоро его убьют.

Тут Пол вспомнил о ящике с продовольствием, оставшемся в самолете. Он повернул назад и пополз по черной жиже. Стертые до крови руки стали неузнаваемы. Ему понадобился еще один день и ночь, чтобы найти обломки своего «Уитли». Большую часть засосало в трясину в момент падения. Поэтому самолет не был виден сверху. Полу удалось вскрыть ящики. Привалившись к фюзеляжу, он пил, ел и плакал.

Он так и заснул, а проснувшись, снова пополз, не зная, как быть дальше. Немцы обшарят болото и в конце концов найдут самолет.