Этель спустилась по трапу и прошла мимо своей каюты. На нижней палубе царила гораздо более оживленная атмосфера. Крошечный бар еще работал. На диванчиках сидели трое мужчин и что-то обсуждали. Бармен нарезал лимоны. А за дверью повышенной прочности находилась знаменитая курительная комната площадью двадцать квадратных метров — самое востребованное помещение на этом воздушном судне.

Этель вошла в курительную. Бармен Макс закрыл за ней дверь, которая обеспечивала небольшое избыточное давление в комнате. Сквозь дымовую завесу она увидела десяток мужчин в глубоких креслах. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы различить в облаке дыма Жозефа Пюппе. Он сидел у окна и курил огромную сигару. Увидев Этель, Пюппе улыбнулся.

— Вы курите? — спросил он, когда она подошла ближе.

— Нет. Но здесь даже ковры курят.

И действительно, Этель глотала дым, просто открывая рот.

Пюппе украдкой следил за одним из охранников Вальпа, сидевшим У двери.

— Значит, — спросил он, — ваш отец любит бокс?

— Да, — ответила Этель.

— А вы?

— Я не знаю.

Этель не хотела признаваться, что при одной мысли о боксе была готова заплакать: она вспоминала, как отец шепотом объяснял ей на ухо тактику противников.

— Это не тот вид спорта, которым обычно увлекаются девочки, — заметил Пюппе.

— Почему бы и нет. Кстати, я уже взрослая.

Он взглянул на нее.

— Что вы собираетесь делать в Нью-Йорке? — спросила Этель.

— Понятия не имею.

Он смотрел на охранника, который поднялся из кресла.

— Никому не говорите, — продолжал Пюппе, — но я не знаю, что я тут делаю. Я выполняю просьбу друга.

— Он здесь?

— Надеюсь, что да. Я его еще не видел.

Этель не удивилась. Она обожала тайны.

— Где же он?

— Не знаю. Может, прячется в рояле.

Этель расхохоталась.

Она не подозревала, что в эту самую минуту в пустом салоне наверху крышка рояля тихонько поднялась. Два глаза внимательно осмотрели зал. Никого. Крышка приоткрылась еще шире. Из рояля с трудом вылез человек. У него затекло все тело. Это был настройщик.

— Тогда я понимаю, почему этот рояль так фальшивит, — сказала Этель в курительной.

— А вы пробовали играть? Вам не следовало этого делать. Ведь молоточки бьют прямо по моему другу, когда кто-то стучит по клавишам.

Жозеф Пюппе привстал.

— Макс!

Он сделал знак бармену.

Тот подошел с подносом в руках.

— Я о вас не забыл, — сказал он Пюппе.

— Нет-нет, отдайте лучше мой бокал тому господину, который хочет уйти.

И он указал на мужчину у двери.

Бармен исполнил его просьбу. Этель увидела, как охранник, взяв бокал, снова уселся в кресло.

— Я не хочу, чтобы этот тип шатался по коридорам, — прошептал Пюппе в ответ на вопросительный взгляд Этель.

Этажом выше в пустом салоне настройщик осторожно закрывал крышку рояля. С четырех часов дня до двух ночи он, скрючившись, лежал внутри и читал молитвы, чтобы убить время. Тело ломило так, что он еле выпрямился. Затем, потянувшись, начал с хрустом разминать пальцы.

У него были грубые руки садовника, а никак не пианиста.

Это был Зефиро.

За его спиной открылась дверь.

— Месье?

Он не обернулся. Какой-то мужчина с опухшим со сна лицом только что вышел из читальни.

— Месье!

— Что вам угодно? — отозвался Зефиро.