Я опять посмотрел на мать.

– И там ты держишь финал этой истории, – заявил я.

Она пожала плечами.

– Я разочаровалась в этом демоне и освободила его, – сказала она. – Ну, и всегда можно наколдовать другого, была бы нужда.

– Не делай этого, – сказал я ей.

– Не буду, – сказала она. – Сейчас нужды нет.

– Но если тебе покажется, что есть, ты сделаешь?

– Мать заботится о безопасности сына, нравится это ему или нет.

Я поднял левую руку, вытянул указательный палец в гневном жесте, как вдруг заметил, что ношу яркий браслет… он казался почти голографической копией витого шнура. Я опустил руку, сглотнул первый ответ и сказал:

– Теперь ты знаешь мои чувства.

– Я знала их давным‑давно, – сказала она. – Давай пообедаем в Путях Всевидящих, на половине цикла, считая от нынешнего момента, в пурпурное небо. Согласен?

– Согласен, – сказал я.

– Тогда до скорого. Доброго цикла, Сухэй.

– Доброго цикла, Дара.

Она сделала три шага и ушла, как предписывает этикет – тем же путём, что и вошла.

Я повернулся и, пройдя к краю бассейна, вгляделся в глубины, почувствовал, как медленно расслабляются плечи. Теперь там были Ясра и Джулия, обе в цитадели крепости, творящие в лаборатории что‑то тайное. А затем поверх них поплыли завитки, и какая‑то жестокая истина вне всякого порядка и красоты начала формироваться в маску поразительных, пугающих размеров.

Я почувствовал руку на плече.

– Семья, – сказал Сухэй, – интриги и безумства. Ты чувствуешь тиранию привязанности, да?

Я кивнул.

Ещё Марк Твен говорил о способности выбирать друзей, но не родственников, – ответил я.

– Я не знаю, что замышляют они, хотя у меня есть подозрения, – сказал он. – Сейчас делать нечего, разве что передохнуть и подождать. Я хотел бы услышать побольше из твоей истории.

– Спасибо, дядя. Идёт, – сказал я. – Почему бы и нет?

Так я выдал ему остаток рассказа. Перевалив через него, мы переместились к кухне для дальнейшего пропитания, затем проделали ещё один путь к плавающему балкону над жёлто‑зелёным океаном, бьющимся об розовые скалы под сумеречным… или нет – беззвёздным небом цвета индиго. Там я закончил повествование.

– Это более, чем интересно, – сказал Сухэй в конце концов.

– Ну да? Во всем этом ты видишь что‑то, чего не вижу я?

– Ты дал мне слишком много пищи для размышлений, чтобы получить поспешное суждение, – сказал он. – Давай на этом пока остановимся.

– Очень хорошо.

Навалившись на перила, я взглянул вниз на воды.

– Тебе нужен отдых, – сказал Сухэй чуть погодя.

– Догадываюсь.

– Идём, я покажу твою комнату.

Он протянул руку, и я схватился за неё. Вместе мы утонули в полу.

Итак, я спал, окружённый гобеленами и тяжёлыми драпировками, в комнате без дверей в Путях Сухэя. Вероятно, располагалась она в башне, так как я слышал ветер за стенами. Во сне я видел сон…

Я снова был в замке Эмбера, гуляя по искристой протяжённости Коридора Зеркал. Свечки вспыхивали в высоких подставках. Шаги были не слышны. Блестели зеркала в разных оправах. Они покрывали стены с обеих сторон – большие, маленькие. Я в их глубинах шёл мимо себя, отражённый, искажённый, иногда преображённый…

Я задержался возле высокого потрескавшегося зеркала слева, оправленного в олово.