Дворяне из молодежного кружка, который стали называть «Конфедерация», к этому времени сочинили открытое письмо, которым остались довольны. Оно было составлено в форме петиции и адресовано королю Испании. Это было формальное заявление, что он должен изменить свою религиозную политику по отношению к Нидерландам; в первую очередь он должен убрать из этой страны инквизицию – нововведение, нарушающее привилегии нидерландцев. Среди конфедератов было мало интеллектуалов, и можно почти не сомневаться, что авторами этого письма, получившего название «Компромисс», были Жан и Филипп Марникс. Возможно, Жан, старший и более импульсивный из братьев, меньше участвовал в составлении письма, чем усердный трудолюбивый Филипп, который выглядел чужим среди молодых веселых конфедератов. Филипп, заторможенный, глубоко чувствующий, серьезный студент с острым умом адвоката и сердцем фанатика, в этом нидерландском кризисе сыграл роль свободного бестелесного разума. Это его ум создал, его рука написала документы, сформировавшие историю нидерландского народа. «Компромисс» был первым шагом Нидерландов к зрелости.

Тем временем собирали подписи. Свои имена вписали мелкие дворяне, несколько армейских офицеров и один или два знатных аристократа. Важно, что ни один штатгальтер и ни один рыцарь Золотого руна не подписался под этим документом. Вильгельм, Эгмонт и Хорн остались в стороне, но холодное безразличие трех самых результативных и популярных противников короля Филиппа было частично уравновешено подписью Людвига. Его имя, написанное его торопливым и плавным почерком, стояло вторым среди подписей. Многие, кто в ином случае не осмелился бы подписать «Компромисс», поставили свою подпись потому, что посчитали подпись Людвига гарантией того, что Вильгельм одобрил этот план.

Примерно в середине марта Эгмонт, не приезжавший в Бреду с января, получил приглашение присоединиться к принцу Оранскому и его друзьям на несколько дней на охоте у Хоогстратена. Граф приехал утром одного из этих дней, около одиннадцати часов, и встретил там Вильгельма, с ним – Людвига, энергичного Хоогстратена, Хорна, а также других гостей, в том числе профессионального солдата-немца, который, видимо, давал советы в военной области, как настоящий знаток. Очевидно, что они обсуждали то, каким способом лучше всего подать регентше петицию конфедератов. Вильгельм, видя, что документ уже существует и его содержание уже известно, поскольку его пересказывают все, был за то, чтобы штатгальтеры каким-то образом официально признали Конфедерацию, а возможно, даже одобрили, насколько позволяют их полномочия, содержание петиции. Эгмонт, встревоженный присутствием немецкого солдата-профессионала и легкомысленными словами Людвига о найме добровольцев в Германии, не захотел иметь ничего общего с планом собравшихся и делал все, чтобы превратить это собрание только в праздник. По его словам, на этой веселой встрече собравшиеся «только ели вкусные кушанья за столом». Это выглядит маловероятным даже для одного из развлечений принца Оранского, но Эгмонт в любом случае уехал с наступлением ночи и доложил регентше обо всем, что видел.

Хорн присоединился к Эгмонту и вместе с ним стал препятствовать политике Вильгельма. Эти двое были храбрыми людьми, и чувство ответственности было у них сильнее, чем у подавляющего большинства конфедератов. Но они ошибочно верили в старинные представления о взаимной верности и взаимных обязательствах и поэтому не понимали истинного смысла политики короля. Они настойчиво убеждали Филиппа в своей верности, не понимая, что одну верность он не считал заслугой. Королю было нужно сотрудничество. Не могли они согласиться и с мнением Вильгельма, что, раз Конфедерация уже существует, лучше управлять ею, чем не обращать на нее внимания.