|
В этой компании были также графы Кулембург и Берген, сам брат Хорна Монтиньи, умный Хоогстратен, злой из-за своего низкого роста и близкий друг Вильгельма среди молодых, а также множество менее знатных аристократов и сельских дворян, которые пользовались гостеприимством знатнейших и которым нравилось следовать моде. А в ту зиму 1566 года модной была оппозиция. Не все эти люди были серьезными политиками, и вряд ли многие из них интересовались религиозными вопросами. Людвиг Нассау был искренним противником католицизма, но не был аскетичным протестантом. Два брата, Жан и Филипп Марникс, графы Тулузские, недавно вернувшиеся из Женевы, были убеждены, что спасение их душ и их страны зависит от сурового, воинственного учения Жана Кальвина. Но в целом мысли, объединявшие членов этого кружка, были плохо продуманы и в основном состояли из отрицаний: молодые дворяне упрекали короля за то, что он не уважает их привилегии и их положение в обществе, и за то, что он пренебрегает мнением знатнейших людей их страны, а не за вред, который причиняла его политика.
Мысль о заговоре всегда в какой-то степени очаровывает человека: это ведь так восхитительно – облагородить свое недовольство и свой эгоизм, свои личные неудовлетворенность и разочарование, превратив их в святую политическую борьбу. Те, кто в ту зиму пил и вел разговоры до поздней ночи в Брюсселе, весной перенесли свои показные встречи заговорщиков в приятный окраинный город Спа, известный лечебными водами, а когда начался сезон соколиной охоты, стали собираться в своих сельских поместьях, были больше угрозой для правительства Маргариты, чем надеждой для Нидерландов. Сторонники Филиппа – верные королю дворяне, которых было мало, и по-настоящему набожные нидерландские католики, в основном служители церкви, которых было еще меньше, – с тревогой смотрели на эту конфедерацию: «Одно Небо знает, что они говорят между собой». Размышляя о том, что было сказано на этих встречах, сторонники короля считали говоривших гораздо более разумными, чем те были. Опасность для правительства исходила не от этого кружка молодых дворян, а от слияния религиозности, причем кальвинистской религиозности, со смутным и становившимся все сильнее недовольством среднего класса и рабочих, корни которого были в экономической нестабильности. Дворяне были в какой-то степени связаны с торговцами через долги: почти все дворяне были должны деньги антверпенским финансистам. Но эта связь, хотя она действительно существовала, была не единственной причиной все большего объединения интересов этих двух классов, потому что экономическая структура общества непрерывно изменяется под влиянием психологических факторов, а в 1566 году Европа была еще слишком близка к своему феодальному прошлому, и нельзя представить себе, чтобы правители и дворяне могли получать приказы от финансистов Антверпена. Не одно лишь экономическое давление, но и пагубные бездарность и жестокость политики Филиппа объединяли против него весь народ Нидерландов, от принца Оранского, спокойно жившего во дворце Нассау, до расчетливых предпринимателей из Антверпена и Дордрехта и до голодных, испачканных копотью рабочих с литейных заводов Льежа. 3
За это время Вильгельм принял решение. Открытое противостояние брата правительству, лютеранское вероисповедание и всем известное дурное поведение жены неисправимо скомпрометировали его. Но он не доверял новому кружку молодых экстремистов, с которыми постоянно общался Людвиг. Вильгельм сомневался, что имеет достаточно влияния, чтобы держать их под контролем, и боялся, что любые задуманные им действия будут напрасны и в конечном счете будут иметь опасные последствия. Ведь уже ходили слухи, что король Филипп собирается послать в Нидерланды армию, чтобы силой провести в жизнь свою политику. Если это действительно так, королю будет нужен предлог, а именно такой предлог создавали сейчас эти безответственные заговорщики. В начале новогодних праздников 1566 года Вильгельм послал за Людвигом в Бреду и тогда же пригласил в гости Эгмонта, Хорна, Бредероде, Бергена и Кулембурга. |
