И что он отвечал? – живо заинтересовался ведущий.

Мама развела руками.

  А что он мог ответить? Да и не разговаривал он со мной особо. Я не сразу поняла, что моя функция рядом с ним заключать в определенной роли.

  И какой же?

  Чтобы я родила ему ребенка. Наследника. Саше было уже за сорок, когда Марьяночка родилась. Можно сказать, это была его последняя возможность стать отцом. Мне говорили некоторые его знакомые…   Мама красноречиво запнулась. – Говорили, почему он выбрал именно меня в жены. Только мне на тот момент верить не хотелось.

  Молодость и способность родить?

  Да. – Мама печально улыбнулась. – Но ведь влюбленной девочке не хотелось верить в такое. Я старалась думать о том, что попала в сказку. Что мой муж – сказочный принц, привез меня жить в свой замок. Защищает, оберегает, любит. А потом оказалось, что и замок не замок, а тюрьма, да и принц… Принцу принцесса не нужна была. Нужен был наследник.

  Когда ваши отношения стали портиться?

  Когда я начала задавать вопросы. О его работе, о партнерах по бизнесу, о том, почему он пропадает то и дело. То на пару дней, то на неделю. А я сижу в квартире с ребенком, под надзором охраны.

  У него была любовница?

  Думаю, что да,   ответила мама, причем, довольно твердо.

  Господи, что она говорит на папу нашего? – чуть не плача, проговорила Шура. – Александр Григорьевич – человек с кристальной репутацией.

  После рождения ребенка, мной он перестал интересоваться. Я была при нём в качестве куклы. Её одевают, наряжают, дают распоряжения, выводят в свет. Не думаю, что я сейчас рассказываю какие то удивительные вещи. На моём месте были десятки, наверное, сотни девушек в те годы. Их покупали ради красоты, ради молодости, ради возможности обеспечить наследником. Я была лишь одной из многих. Меня могли заменить в любой момент, о чем не стеснялись говорить мне в глаза.

  А как он относился к дочери?

  О, Марьяну Саша любил безумно. С самого дня ее рождения. Он стал сумасшедшим папой. Думаю, что об этом и говорить не стоит. Все знают, как он относился к единственной дочери. Можно его за это хвалить, можно им восхищаться, Саша столько вложил в девочку, и сил, и денег. Правда, и лишил её в своё время многого. Но об этом не принято говорить вслух.

  Вы имеете в виду, что он лишил её вас? Матери?

Мама кивнула.

  Да. И матери, и нормальной семьи. Это всё равно накладывает свой отпечаток. Марьяна никогда не будет мыслить, как ребенок, который вырос в полной семье. Как бы отец её всю жизнь не баловал.

  Вот нахалка,   ахнула снова Шура. Я по прежнему молчала. Только сердце в груди колотилось от обиды, очень больно.

  Давайте поговорим о том, как вы умерли.

  Банально и просто,   усмехнулась мама. – Я уже сказала, что в какой то момент стала неугодна со своими вопросами. Наверное, нужно было молчать, довольствоваться ролью матери при наследнице Дегтярева, тогда бы обо мне вспомнили, скорее всего, не скоро. И я осталась бы «жива»,   проговорила она с особой, насмешливой интонацией. – Но я была слишком молода, чтобы обдумывать свои слова, свои действия. Считала, что у нас семья, что муж с женой должны всем друг с другом делиться, быть близки. Но стала лишь раздражать. И эта поездка в Европу, она была какой то спонтанной. Помню, как я ей радовалась. – Мама улыбнулась воспоминаниям. – Саша говорил, что это наш второй медовый месяц. Я надеялась, что наши с ним отношения наладятся. Где ещё налаживать отношения, как не в Париже, правда? Романтика, любовь. А вышло всё так, что из Парижа я прилетела одна. Ни мужа, ни дочери у меня больше не было. Да и меня самой больше не было.