А если не вмешаешься, они так и будут дальше придумывать небылицы! Нельзя без конца делать вид, что тебя это не касается.

  Тебя этот скандал как то задел? – поинтересовалась я.

  Меня? – Дмитрий Алексеевич хмыкнул. – А как он может меня задеть? Жена со мной разводится, работу я поменял, а там всем наплевать, знаешь ли, с кем я сплю. Журналисты вчера у дома караулили, а так…

Я вздохнула. Сказала:

  Мне жаль.

  Марьяна, я скоро уеду из Москвы,   сообщил он.

  Совсем?

  Не знаю. Меня зовут в Австрию. Предложение очень, знаешь ли, заманчивое.

  Я тебя поздравляю, Дима. Ты ведь согласился?

  Пока нет. Думаю.

  О чем?

Он хохотнул.

  О жизни. Там придется начинать всё сначала.

  Это неплохо,   проговорила я,   иногда начать сначала.

  Может быть.

  Дима,   позвала я, потому что подумала, что он готов закончить разговор.

  Что?

  Когда ты поедешь в Австрию,   сказала я,   возьми с собой семью. Начинать сначала в чужой стране куда легче, когда рядом близкие люди. – И ещё раз повторила:   Возьми их с собой.

  Марьяна, ты не понимаешь,   начал он, но я его перебила:

  Понимаю. Она хорошая. Твоя жена. Возьми семью с собой.

На этом наш разговор с Димкой и закончился. Забегая вперед, скажу, что встретимся мы с ним лишь однажды, через десять лет. Случайно столкнемся в торговом центре в Москве. Остановимся, неловко улыбнемся, заведем разговор… о семьях, о погоде. И с облегчением простимся через несколько минут. А сейчас телефонный разговор закончен, мы молчим, потом вместе кладем трубку, и больше друг с другом не видимся и не общаемся. Если честно, я даже вспоминала о Дмитрии Алексеевиче в дальнейшем изредка, наши с ним пути разошлись. Странная штука – жизнь. А ведь я его любила. Замуж хотела.

Отчетливо помню, что хотела. Но уже не помню когда, и насколько серьёзно было моё желание. Да и думать об этом уже поздно. Как я уже сказала, наши с Димой жизненные пути разошлись, и, наверное, это к лучшему. А ещё я рада тому, что, в конечном счете, мы с Абакумовым не расстались врагами. Худшее, что может случиться в жизни – расстаться с человеком, которого когда то любил, и вспоминать о нём лишь с разочарованием, а то и с ненавистью.

  Дмитрий Алексеевич точно покинет нас с миром? – спросил у меня Давыдов, а я, после этих слов, взглянула на Марата с укором.

Лысовский же, к которому мы с Маратом приехали, так сказать, за советом, весело хохотнул. Пришлось и на него глянуть соответственно.

  Перестаньте оба,   потребовала я от них серьёзности. – И нет, Дима ни с кем разговаривать не станет. – Я помолчала, после чего добавила:   В конце концов, это и не в его интересах тоже. К чему ему портить репутацию?

  Как можно испортить репутацию романом с Марьяной Дегтяревой? – подивился Григорий Филиппович. – По моему, это плюс к любому резюме.

  Мне, наверное, надо порадоваться таким выводам,   едко заметила я. – Но Дима, насколько я поняла, согласился на работу в Европе, а там, как бы он сам к этому не относился, таких любовных историй в биографии семейного человека не приветствуют. Поэтому вряд ли он станет болтать с журналистами.

Мы сидели на веранде отдельного гостевого домика, который давно и прочно числился в этом эко отеле за Лысовским. Пили ароматный чай, подносила нам его на красивом подносе милая женщина, и я заметила, как она поглядывает на Григория Филипповича. И поглядывает ласково и с умыслом. На прислугу она похожа не была, в униформу не одета, но вопросов я, конечно, задавать не стала.