Вихра дважды зажигала спички. Я боялась, что она в любой момент объявит трещину непроходимой и заставит нас вернуться, однако подъём прекратился, потолок приподнялся. Мы опять встали на четвереньки и вылезли к ручейку, шумевшему в большой каменной полости.

Потратив ещё одну спичку, Вихра убедилась, что вода выглядит чистой, и наполнила бутылки. Мы утолили жажду и, миновав сталагнатовую решётку, наконец выбрались на ничем не стеснённое пространство. Вихра, не сверяясь с картой, сказала, что нас ждёт зал, почти такой же просторный, как Зал обманутых надежд, но менее широкий.

– Выход тут один. Не заблудимся.

– Далеко до центра карты? – спросила я.

– Две развилки и три галереи.

– Совсем близко!

Понадеявшись, что в новом зале нам не повстречаются ни глыбовые навалы, ни натёчные дебри, ни другие пещерные радости, мы бодро зашагали вперёд. Ну, по меркам слепых спелеологов – очень даже бодро. Шаркали подошвами, шарили в темноте руками и поначалу шли беззаботно. Под ногами приветственно хрустела галька. И никаких сталагмитов.

Вихра бросила очередной камешек, и мы остановились – вместо привычного стука услышали влажный шлепок.

– Река? – спросила Настя.

Вихра бросила ещё три камешка в разные стороны – всякий раз в ответ раздавался всплеск – и зажгла спичку. Мы обнаружили, что стоим на берегу водоёма.

Огонёк едва клонился на ослабевшем сквозняке. Запалив таблетку на перевёрнутой кружке и для надёжности защитив её рукой, Вихра повела нас направо.

Достигнув правой стены, мы развернулись и достигли левой. Между ними сплошной пеленой стелилась вода. Двадцати– или тридцатиметровый берег изгибался, иногда позволял на пару шагов зайти в глубь зала, но доступной отмели или сухопутной косы мы не нашли.

Настя помогла Вихре размуфтовать и отцепить от пояса карабин. Высвободившись из обвязки и продолжая удерживать светильник, Вихра зашла в воду. Побродила вдоль берега. Убедилась, что водоём быстро становится глубоким. Вернувшись на берег, заторопилась к ближайшей стене, потом к другой. Когда таблетка прогорела, сказала, что слева тянется проходимый карниз.

Вихра и сама, как бы ни пыталась это скрыть, отчаянно хотела добраться до центра карты. Иначе не металась бы по берегу.

Мы с Настей и Гаммером слушали, как она в темноте пристраивает ногу, пробует продвинуться по карнизу, пыхтит и вскоре, побеждённая, возвращается на берег.

– Переплывём? – спросил Гаммер.

В ответ мы услышали шуршание гальки. Вихра отрывисто выдохнула – камешек рассёк воздух и булькнул где-то далеко. Следом и Гаммер принялся метать гальку. Но сколько бы они с Вихрой ни вкладывали сил в каждый бросок, он неизменно оканчивался всплеском. Ну или кратким ударом о стену, а затем уж непременно всплеском. Путь нам преградило настоящее озеро. О том, чтобы переплыть его без гидрокостюмов, не могло быть и речи.

На берегу пещерного озера мы стояли убитые собственным бессилием, с вложенными в наши глаза погребальными монетами и неспособные отыскать лодочника, который, соблазнившись монетами, переправил бы нас на другой берег или хотя бы посоветовал, где раздобыть свободную лодку. Да, мы действительно упёрлись в тупик.

Вихра объявила привал. Нужно было отдохнуть перед возвращением в Зал обманутых надежд. Темнота выматывала не меньше вчерашних колодцев, шкуродёров и каминов. Саднили расшибленные о невидимые препятствия колени. Ныли заменившие нам глаза и поэтому всегда выставленные вперёд руки. Да и сами глаза налились тяжестью, слезились.

Вихра села где-то в сторонке, а мы с Гаммером и Настей сели вместе, спина к спине.