Чудом переползла через водобойную яму. Почувствовала, до чего болят перетянутые стропами ноги и как пульсирует кулак, сжимающий основную верёвку. Спуск возобновился, и до второго уступа я добралась довольно быстро. Кажется, наловчилась в обратном альпинизме и могла бы порадоваться, но меня ждал решающий отвес, спрятанный под бурлящим потоком воды, и особой радости я не испытала.

Продвинулась к потоку уже отработанным способом, то есть спиной, сидя на попе. Оттолкнулась от поддавившей меня боковой стены, скользнула в протёсанную водой ложбину и лихо проскочила добрую треть её высоты. Мне бы продолжить в том же духе, но я перетрусила и замерла на месте.

Вода лупила по каске, по плечам, по всему телу. Я закашлялась. Ничего не видела. Вслепую барахталась. Дрыгала ногами и пыталась найти опору. Задыхаясь, осознала, что меня кружит. Испугалась, что запутаюсь в страховке. Хотела отпустить основную верёвку и последние метры пролететь. Уж лучше расшибиться, чем застрять тут и захлебнуться. Вовремя сообразила, что сделаю только хуже. Отпущу верёвку – и затянутся страховочные узлы. Вихра объясняла, как их ослабить, но я не запомнила.

Хорошо, что брючины комбинезона я по совету Вихры натянула поверх голенищ, иначе сапоги наполнились бы водой.

Плохо, что руки замёрзли. От правого кулака сейчас зависела моя жизнь, а я его совсем не чувствовала.

Хорошо, что месячные закончились.

Ну, почти закончились.

Глупые мысли. Глупая я. И трусливая, как тот суслик. Какой суслик? Не знаю! Как все трусливые суслики на свете!

Из груди вырвался надсадный вопль, и я бы сказала, что постигла свою звериную природу, пробудила скрытые во мне нечеловеческие силы, но в действительности лишь наглоталась воды. Как ни странно, этого было достаточно. Выйдя из ступора, я поползла вниз.

Удивилась тому, как басовито ревёт водопад.

Догадалась, что слышу его дно.

Вновь опустилась на попу. Оказалась по живот в воде.

Всё. Я прошла уступы. И осталась жива. Но ликовать было рано. Водопад хлестал по каске и плечам с утроенной силой.

Онемевшие пальцы не справлялись с муфтами карабинов, но ко мне подскочил Гаммер. Он быстренько совладал с креплениями и оттащил меня в сторону. Пока я приходила в себя, Вихра перебросила к нам рюкзаки и спустилась сама.

Основная верёвка, перекрученная нашими восьмёрками, закудрявилась. Вихра по возможности распрямила её и закрепила вместе со страховочной верёвкой под ближайшим валуном. Сказала, что снимет навеску на обратном пути.

Мы отошли в глубь галереи и сделали привал. Конечно, порадовались, что невзначай отмылись от грязи, но старенькие комбинезоны малость протекли, а просушить одежду было негде. Да и рюкзаки потяжелели от влаги. Главное, что их содержимое, закутанное в пакеты, не пострадало. Шум водопада по-прежнему настигал нас, мешал говорить, но теперь хотя бы не приходилось кричать и пояснять слова жестами.

– Мы здесь первые за много лет? – спросил Гаммер. – С тех пор как забили тот старый шлямбур?

– Не обязательно, – ответила Вихра. – Я могла не заметить свежие следы.

– Жаль. Но хорошо, если всё-таки первые.

– Почему?

– Значит, до сундука ещё никто не добрался.

– Увидим. Если поторопимся.

Я озябла и мгновенно откликнулась на призыв Вихры идти дальше.

Ручей, отгрохотав на каскаде, вновь присмирел и тёк рядышком по каменному ложу. Нам ещё встретились два скромных водопада, но даже я преодолела их без труда. Навешивать верёвки не потребовалось.

Галерея заросла тенями, погрузилась в пугающие сумерки, и мы поняли, что налобники опять выдохлись.