Федотов вскинулся, явно желая что-то мне ответить, но раздавшийся со стороны двора замка шум прервал его попытки. Резко развернувшись, я бросился к окну, чтобы выяснить причину шума. Федотов в это время был уже возле окна.

— Кажись Наумов вернулся. Видать «Екатерине» пушка стреляла. Правда, не могу понять, кто это с ним?

— Вот сейчас и узнаем, — и я почти бегом бросился к библиотеке, которую до сих пор считал своим кабинетом и не собирался ее менять на что-то другое.

Когда Наумов вошел в сопровождении того самого господина могучего телосложения, которого я увидел рядом с ним, во время их въезда во двор. Как только они вошли Наумов тут же покосился на мою руку, лежащую в подобие косынки, привязанной к шее. Но ничего не спросил. Понятно, уже в курсе, как весело мы здесь проводим время в его отсутствие, когда полковник занят чрезвычайно важным и деликатным поручением.

— Герцог Фридрих Вильгельм Гольштейн-Зондербург-Бекский, — после обмена приветствиями представил Наумов своего спутника. Я вежливо улыбнулся, предлагая им сесть, хотя больше всего мне хотелось остаться с Игнатом наедине и вытрясти из него подробности того, что произошло в Любеке и насколько успешно он выполнил свое задание.

— Мы встретились в Любеке с полковником в горестный день, — пробасил герцог, бывший таковым только на бумажке. Он еще передавал мне привет через Георга. — С прискорбием хочу сообщить вашему высочеству о том, что ваш дядя Адольф Фредрик скончался. Его похоронили в кафедральном соборе в Любеке, учитывая сан, естественно.

— Естественно, — у меня лицо свело судорогой от прилипшей к нему улыбки. Я не сумел даже придать лицу скорбное выражение, когда Фридрих сообщил мне о смерти дяди. Теперь мне хотелось уже его схватить за грудки и начать трясти, вопя при этом: «Что, вашу мать, произошло?».

— Я хотел сразу же вернуться в Киль, воспользовавшись вашим чудесным кораблем, но пришлось ждать, когда полковник закончит инспекцию Любека, с которой вы его и послали в этот благословенный город. Но так все равно получилось гораздо быстрее, чем, если бы я пустился в путешествие в карете. Возраст у меня уже не тот, чтобы целыми днями в седле проводить. Но я хотел самолично поведать вам о той трагичной случайности, которая унесла жизнь вашего дяди, — и он так горестно вздохнул, что я даже на мгновение поверил в то, что действительно произошел незапланированный несчастный случай, в жизни всякое случается.

— Что же произошло, что так внезапно прервало жизнь такого… хм… замечательного человека, которым был мой дорогой дядюшка? И самое главное, когда случилось несчастье?

— Как я понимаю вас, ваше высочество, тяжело осознавать, что из-за нелепой случайности вы не только потеряли близкого человека, но и не смогли присутствовать при его погребении. Я клянусь вам, все было очень-очень достойно.

— Я верю вам, герцог. Вы, человек слова и, разумеется, не станете обманывать меня в таких сугубо благочестивых делах, как достойное предание родича земле. Но, не томите меня, расскажите уже, как случилось несчастье, дабы я смог… — Господи, ну что я могу сделать такого, узнав о том, что все случилось без моего участия? Джигу станцевать? Так не поймут. О, точно. — Дабы я смог ощутить тяжесть утраты в полной мере.

— Кабан, ваше высочество, — трагическим шепотом произнес Фридрих.

— Что? Простите, я не расслышал, — пару раз мигнув, я уставился на моего… а кем он мне приходится-то? Каким-то родственником, но кем именно? Черт, надо как следует родословную изучить.

— Кабан, — уже нормальным голосом ответил герцог, а я сейчас, разглядывая его лицо, отметил, что он немолод. — Я решил отдохнуть и его величество король Фридрих отпустил меня, навестить Любек. Лекари в голос утверждали, что морской воздух чрезвычайно полезен для моих легких.