|
Туининг, ОБИ)". Мисс Туининг была настоящая. Сорока годами раньше Лоэлия Понсонби, она сидела в маленькой комнатке на первом этаже и проводила дни, уничтожая ненужные циркуляры, оплачивая местные сборы и государственные налоги своих призрачных соседей по зданию и вежливо отшивая тех, кто хотел что-нибудь продать, купить или починить радиоприемник. На девятом было всегда спокойно. Неслышно ступая по толстому ковру, Бонд различал лишь тонкий, высокий, почти неуловимый свист. Он толкнул дверь и без стука вошел в предпоследнюю комнату по коридору. Мисс Манипенни, личная секретарша М., подняла глаза от машинки и улыбнулась Бонду. Они симпатизировали друг другу. Она была в такой же блузке, как и Лоэлия, но в голубую полоску. - Новая униформа, Пенни? Она засмеялась. - У нас одна портниха. Мы бросили жребий, и мне досталась эта. Из открытой двери соседней комнаты послышался кашель. Начальник штаба, ровесник Бонда, вышел с сардонической улыбкой на бледном, переутомленном лице. - Прервитесь, - сказал он. - М. ждет. Пообедаем после? - Идет, - сказал Бонд. Он направился к двери, у которой сидела мисс Манипенни, и закрыл ее за собой. Над дверью зажглась зеленая лампочка. Секретарша, подняв брови, взглянула на штабиста. Тот покачал головой. - Не думаю, что по делу, Пенни. Хандрит, вот и позвал. - Он ушел к себе и принялся за работу. М. сидел за своим широким столом, раскуривая трубку. Следуя слабому движению зажженной спички, Бонд уселся в кресло напротив. М. остро глянул на него сквозь дым и швырнул коробок на просторную столешницу красной кожи. - Как отдохнули? - Благодарю вас, сэр. - Загар еще держится, - неодобрительно сказал М. Он не пенял Бонду на отпуск, который отчасти был и лечением. Брюзгливость - продукт смеси пуританства и иезуитства, свойственных всякому руководителю из породы людей. - Да, сэр, - неопределенно ответил Бонд. - На экваторе жарко. - Именно, - согласился М. - Хорошо заслуженный отдых. -Он прищурился безо всякой иронии. - Надеюсь, загар скоро сойдет. В Англии он всегда подозрителен. Или человеку нечего делать, или он валяется под ультрафиолетовой лампой. - Коротким жестом трубки он подвел теме черту. Потом снова взял трубку в рот, пососал рассеянно и обнаружил, что она потухла. Потянулся к спичкам и еще некоторое время пыхтел, раскуривая. - Похоже, мы все-таки получим то золото, - сказал он наконец. - В Гаагском суде были разговоры, но Эшенхейм опытный юрист <Ссылка на предыдущее задание Бонда, описанное в "Живи и позволяй умирать".>. - Хорошо, - отозвался Бонд. Еще минута тишины. М. смотрел на трубку. В открытые окна доносились слабые звуки улицы. Голубь сел на подоконник и со шлепаньем крыльев тут же снялся. Бонд старался прочитать что-нибудь на видавшем виды, хорошо знакомом лице человека, которому был предан. Но серые глаза М. не выдавали волнения, а жилка на правом виске, бившаяся в минуты тревоги, была незаметна. Он вдруг подумал, что М. смущен и не знает, как начать. Бонд хотел помочь. Он пошевелился в кресле, отвел взгляд и стал рассматривать свои руки. |
