Между тем мое правительство и Советский межпланетный комитет поручили мне

сообщить вам итоги последнего совещания, которое состоялось в Москве. На

этом совещании обсуждены результаты исследований по отысканию активных и

действенных мер.

   Советский Союз обладает реальной возможностью изменить орбиту

Немезиды...

   Изменить орбиту! Какой поднялся тут шум! Корреспонденты вскочили,

готовясь записывать каждое слово.

   - Уверены ли вы в успехе? - крикнул с места голландский делегат. -

Можно ли прекратить наращивание плотин?

   Трегубов терпеливо дождался, пока улеглось волнение.

   - Господа, я не хочу возбуждать необоснованных надежд. Меры

предосторожности не следует отменять. Мы подготовили сложный опыт... Но

нет гарантий против неожиданных осложнений... Я уполномочен пригласить

делегатов на совещание в Москву, где вопрос об этом опыте будет решен

окончательно...

   4

   ...Возможность изменить орбиту! Чтобы разъяснить слова Трегубова, нам

нужно вернуться назад на полгода, когда впервые появилось сообщение об

открытии Немезиды. Это случилось в декабре месяце. Трегубова срочно

вызвали тогда в Межпланетный комитет.

   Расстояние в то время уже не было препятствием. Три часа на вертолете

до Алма-Аты, еще три часа от Алма-Аты до Москвы на сверхзвуковом самолете,

и к концу рабочего дня Трегубов входил в кабинет председателя комитета

Виталия Григорьевича Хоменко.

   Описывать Хоменко нет необходимости. Весь мир знает его высокий лоб,

мохнатые брови, раздвоенный подбородок. Это тот самый Хоменко, который

руководил первым полетом на Луну и сам летал туда со второй и третьей

экспедициями.

   Кроме Хоменко, в кабинете был еще один незнакомый Трегубову человек -

коренастый, с бритой головой и пышными усами. Он сидел в сторонке, не

вмешиваясь в разговор, и поглаживал усы.

   - Нам хотелось посоветоваться с вами, Анатолий Борисович, - сказал

Хоменко, протягивая руку.

   - Я изложил свое мнение в докладе, - ответил Трегубов. - О столкновении

незачем и думать - один шанс против ста тысяч.

   - Ну, а если он выпадет все же? - спросил Хоменко. - Что можно

предпринять тогда? Не сумеем ли мы... отклонить Немезиду? Взрывами,

например?

   Трегубов подсел к столу, набросал несколько цифр на бумаге.

   - К сожалению, тут обсуждать нечего, - сказал он. - Снежную лавину не

остановишь, стреляя в нее из ружья. Какие взрывы сильнее всего? Атомные. И

вот расчет: одна атомная бомба может уменьшить или увеличить скорость

Немезиды на одну десятимиллиардную долю миллимикрона в секунду. Ударив

заблаговременно, недели за две, вы накопите разницу побольше - толщину

одного электрона. Сколько вы сделаете бомб? Тысячу? Десять, сто тысяч? Ну,

так вы сдвинете планету на один атом. А нужно маневрировать десятками

тысяч километров.

   - Какую бомбу вы имеете в виду?

   - Урановую. У них определенный размер. Но и водородная не облегчает

дело.

   Вам придется забрасывать на Немезиду запасы тяжелого водорода. Вы же

сами межпланетчик, вы знаете, что каждая ракета строится годами, а

поднимает десятки тонн...

   Здесь усатый человек впервые раскрыл рот.

   - А есть на Немезиде лед? - спросил он.

   Трегубов удивился. С недоумением взглянул на Хоменко.

   - Мы не так беспомощны, как вы думаете, Анатолий Борисович, - улыбнулся

Хоменко. - Вот товарищ Лобанов берется, если мы захотим, отшвырнуть

Немезиду с нашего пути.