Архангельск, порты Дальнего Востока. Но Ленинград, порты Черного и

Каспийского морей в полной безопасности. Иное дело на берегах океана. В

Ла-Манше пройдет волна высотой в двадцатиэтажный дом. В Лондоне,

Ливерпуле, Гамбурге будет чудовищное наводнение. Под водой окажется

Голландия, половина Бельгии, половина Ирландии, Северная Франция... И хотя

волна вскоре схлынет, разрушения будут неимоверны. Миллионы людей

останутся без крова, тысячи погибнут от голода, холода, болезней...

Поэтому я считаю необходимым использовать все возможности, чтобы отбросить

Немезиду хотя бы на полтора миллиона километров.

   - Это в наших руках, - отозвался Лобанов.

   - По расчетам инженера Лобанова, - продолжал Хоменко, обращаясь к

гостям, - атомный пожар во льдах Немезиды, который мы можем зажечь,

придаст ей скорость около двадцати километров в секунду. Значит, чтобы

отбросить Немезиду на безопасное расстояние, надо ударить заблаговременно

- часов за восемь.

   - И это в наших силах, - вставил Лобанов.

   - Но скорость Немезиды велика. За восемь часов до прохождения она будет

в девяти миллионах километров от нас. Наши межпланетные ракеты не так

быстроходны. Чтобы поспеть к месту встречи, надо стартовать немедленно,

завтра же. Старт подготовлен. Мы хотели бы слышать ваше мнение: надо ли

ударить?

   - Безусловно! - сказал голландец.

   - Мы надеемся только на вас, - добавил пакистанец. - Мы не успеем

достроить дамбы в дельте Ганга.

   Делегаты Франции, Нигерии и США также проголосовали за огонь.

   Чилиец кивнул головой.

   И тогда Хоменко спросил неожиданно:

   - А вы уверены, что мы имеем на это право?

   Все поглядели на него с недоумением... Единогласно было решено зажечь

на Немезиде атомный костер.

   На следующий день ракета с грузом антильда стартовала на межпланетном

вокзале.

   Иностранные гости провожали ее. Для этого им не понадобилось выезжать в

горы. Достаточно было подняться на лифте на пятисотметровую башню

телевизионного центра.

   У подножия башни они вошли в закрытый лифт, кабина вздрогнула, глухо

загудел мотор - и за минуту электрический "джинн" перенес их в заоблачный

мир с белыми, тугими, словно подушки, облаками. Подернутые дымкой кубики в

просветах между облаками - вот все, что осталось от Москвы.

   Затем открылась дверь - и новое волшебство: гости оказались в кабине

ракеты.

   Два круглых светящихся окна смотрели из нее: на переднем виднелось

звездное небо, на заднем - морщины, усеянные белыми пятнами, - так

выглядели горы и тучи с высоты 200 километров.

   Комната на башне была специально оборудована для наблюдения

ракет-автоматов.

   На этих ракетах не было людей - человеческие глаза заменяли

телепередатчики.

   Один из них передавал изображение на передний экран, другой - на

задний. И наблюдателям казалось, что они сидят в ракете, могут смотреть

вперед, могут оглянуться назад - на проваливающуюся Землю.

   Кабина с экранами давно стала вторым кабинетом Хоменко. Не выходя из

нее, он совершил немало замечательных путешествий. Он видел, как выглядит

земной шар с высоты тысячи, 10 тысяч и 100 тысяч километров. Видел, как

лик Луны с глазами, ртом и темной щекой превращается в чужой мир с

кольцеобразными горами, видел, как Луна поворачивается на экране,

показывая людям свой затылок. И позже, когда в подлинной ракете Хоменко

летал на Луну, ему все казалось, что он уже побывал там: столько раз

разглядывал он каждую гору, так примелькались ему лунные виды.