|
- А ракету? - Нет, ракета слишком мала, чтобы разглядеть ее... - По расчетам, через четыре минуты встреча, - говорит Лобанов. На экранах по-прежнему широкие светлые полосы. Лобанов смотрит на Хоменко. Хоменко на Анатолия Борисовича. Как же быть? - Давайте сигнал взрыва! - говорит Хоменко. Лобанов нажимает кнопку. Ударить приходится вслепую. Сейчас ракета грохнется на льды Немезиды и начнется пожар. Осталась одна минута. Сейчас. И еще тридцать секунд свет вспышки будет лететь до Земли. - Пекин! Видите вы Немезиду? Она вспыхнула? - Нет. - Вспыхнула? - Нет. - А сейчас? - Нет. И минуту спустя: - Нет. Хоменко кладет трубку. У Лобанова вытянутое лицо, усы горестно повисли. - Надо подождать, Виталий Григорьевич, - говорит он. - У ракеты следящее устройство. Она еще догонит Немезиду. Но Хоменко уже все подсчитал. И он отвечает спокойно и грустно: - Инженер обязан не забывать арифметики, товарищ Лобанов. Скорость Немезиды триста километров в секунду, а нашей ракеты - тридцать с небольшим. Никто не возразил Хоменко, нечего было возразить. Удар не состоялся.
5
Отсчитывая 300 километров каждую секунду, Немезида приближалась к Земле, и уже никто не мог ее задержать. Неужели космическая катастрофа? Эти последние тревожные дни Трегубов провел за рубежом. В минуту опасности человек становится откровеннее, показывает свое подлинное лицо: патриот спасает знамя, трус - свою шкуру, скупец - деньги, изобретатель - расчеты и чертежи. В эти дни Анатолий Борисович увидел капиталистический мир без прикрас. Сразу же после окончания конференции он выехал на побережье, где имелись специальные машины для расчета приливов. Казалось бы, задача проста: стой у машины, следи за цифрами, исключай ошибки. И Трегубов собирался всю неделю провести в машинном зале. Но вместо этого ему пришлось по восемь часов в день принимать встревоженных посетителей, объяснять, уговаривать, спорить, доказывать. Некоторые визитеры только расспрашивали. Они не доверяли властям, желали убедиться, что опасность действительно угрожает (или не угрожает) их собственному дому, их собственной лавочке, собственной фабрике. И тревога их была не напрасна. Сплошь и рядом выяснялось, что граница опасной зоны была определена неверно, потому что так было выгоднее тому или иному влиятельному лицу. Но были и такие посетители, которые не только спрашивали, но и пытались повлиять на расчет. Владелец завода хотел вывезти оборудование и требовал затопляемую зону объявить незатопляемой, чтобы беженцы не загромождали дорогу... Владелец железной дороги хотел незатопляемые районы зачислить в угрожаемые, чтобы ему заплатили тройную цену за проезд туда и обратно. Получив отпор у Трегубова, спекулянты шли к его помощникам, к техникам, к землемерам, к корректорам. Анатолию Борисовичу приходилось проверять каждый документ: всюду находились "нечаянные ошибки". Он уволил двух недобросовестных работников - на другой день пришло анонимное письмо с угрозами... - К кому вы послали меня? Я не привык к такой обстановке! Здесь не люди, а беснующиеся частники! - жаловался Трегубов Жевьеру. |
