Первое и последнее в истории затмение Немезиды продолжалось около двух

минут. Вскоре ее край появился вновь. Сначала на левой "щеке" Луны

показалась припухлость, как бы флюс, затем Луна растянулась, превратилась

в восьмерку, раздвоилась. И снова два светила сияли рядом, одно ярче

другого.

   Хорошенькое лицо дикторши появилось снова.

   - До Немезиды миллион семьсот тысяч километров, - сообщила она

безрадостно.

   - Измерения продолжаются непрерывно...

   Трегубов в это время стоял во Дворце науки рядом с Жевьером и

флегматичным Липпом. Каждые три минуты они получали сообщения от

радиолокаторов, каждые три минуты остро отточенным карандашом Липп ставил

точку на миллиметровке, тонкой линией соединяя ее с предыдущими. И три

головы склонялись над графиком, чтобы по форме чуть изломанной линии

угадать судьбу планет.

   - Чувствуешь обидную беспомощность, - сказал Жевьер. - Эта Немезида

издевается над наукой. Лучшие силы мировой науки вычислили график ее

движения. А она идет по-своему, совсем иначе.

   - Но кривая плавная, и она приближается к экстремуму, - заметил Липп.

   Жевьер не согласился:

   - Сейчас кривая плавная, но она переломилась восемнадцатого мая и

вторично переломилась сегодня днем. Откуда мы знаем, куда повернет

Немезида через минуту?

   Так выглядела для них мировая трагедия. Цифры и точки, цифры и точки.

По точкам строилась кривая - плавная или изломанная. Плавная вела к

спасению, перелом - к катастрофе.

   Новые сведения. Точка ложится в стороне от кривой, заметно ближе к

Земле.

   Перегиб или ошибка локатора? Следующее измерение покажет. Надо

подождать три минуты.

   Три минуты напряженного молчания. Хорошо, если ошибка. А если перегиб?

   Страшно подумать, к чему приведет перегиб. Это уже не приливы, не потоп

- это гибель! Точки и цифры, цифры и точки! Глядя на них, Жевьер

багровеет, бледность покрывает лицо Липпа, Трегубов втягивает голову в

плечи, как будто удар состоится сейчас, в это мгновение. Медленно ползет

секундная стрелка.

   Липп длинным желтым от табака ногтем проводит на миллиметровке черту:

   - Все будет кончено, если Немезида дойдет до сих пор...

   ...Анатолий Борисович приехал на телевизионную студию в десять часов

тридцать минут.

   И в телетеатрах, на площадях и улицах города, в квартирах и клубах

возникли сотни тысяч Трегубовых. Сам того не ощущая, Анатолий Борисович

заглянул в миллионы глаз. С первых же его слов все обернулись к нему. Даже

монашки на площади прекратили пение. Затаив дыхание город смотрел на губы

Анатолия Борисовича. Что они скажут: "Живите!" или: "Прощайтесь, люди!"

   И, как бы почувствовав общее нетерпение, Анатолий Борисович набрал

воздуха в легкие и крикнул:

   - Она удаляется! Опасность миновала!

   Он говорил еще о том, что орбита Немезиды вновь изменилась. Она прошла

на 600 тысяч километров дальше, чем предполагалось, и даже прилив будет не

в девять раз, а только в полтора раза больше обычного... Но никто уже не

слушал эти подробности. Опасность миновала! Тысячи и тысячи людей

восторженно целовали телевизоры, где еще виднелось лицо Трегубова. На

улицах гремели крики "ура". Незнакомые люди обнимались, молодые и старики

пускались в пляс. Пьяницы, пившие по случаю гибели, требовали вина, чтобы

выпить за спасение.