– Верно ли, что Бог предал брата-принца в наши руки, дабы казнь его обратила наши сердца к покорности небесной власти? – спросил император.

– Верно, – ответствовал жрец. – По молитвам жрецов он вернулся оттуда, где прятался десять лет, и было мне откровение, что так снимется с Империи проклятие, и возвратится ее былая слава.

– Значит ли это, что власть земная должна покориться власти небесной?

– Разве мало императору доказательств?! – Верховный жрец простер руку, и голос его загремел: – Колдун, которого не могли поймать ни воины, ни сыщики, молитвами жрецов сам пришел к своей казни. Узрите величие власти небесной! Изреки приговор, император!

Опять запели рога. Эриан поднялся с престола.

– По закону Бога и закону Империи, я признаю брата-принца виновным в убийстве его величества императора Атуана, в намерениях убить меня, в домогательствах имперского престола и в колдовстве. Есть ли у тебя, что сказать, брат-принц Карий?

В чувствах императора мешались ненависть, радость и торжество. Прошлой ночью их не было и в помине. Не понимая, Кар вгляделся в лицо молочного брата. Тот смотрел в упор, лицо было застывшей маской величия, но глаза будто силились сказать что-то. Кар опять коснулся его магией, досадуя на хаотичность дикарского рассудка. И наконец понял, что пытался сказать император. Те же два слова: «Доверься мне».

– Я невиновен в смерти императора Атуана, – сказал Кар. – Прочие обвинения – правда.

«Прости», – попросил он глазами. Эриан, поняв без всякой магии, коротко кивнул.

– По закону Бога и закону Империи я приговариваю брата-принца к смерти через отсечение головы. Казнь состоится завтра утром.

Никто, кроме Кара, не услышал тихих слов жреца:

– Сегодня, ваше величество.

– Поздно, ваша святость. Я уже сказал, – так же тихо ответил Эриан.

Остаток дня, сидя на холодном полу камеры, где прежде содержали провинившихся магов, Кар тщетно пытался образумить кружащего над столицей грифона. Как удержать его завтра, во время казни, Кар не знал. И подавно не знал, что будет, когда казнь свершится.

Он удивлялся, с каким спокойствием думает о завтрашнем дне. Жаль грифона, мать… и Эриана. Там, на площади, он ждал других слов. Не признания в колдовстве, в том, что брат хотел убить его и занять престол. Теперь все кончено. Если что и оставалось в императорском сердце от былой дружбы, признание Кара уничтожило все.

«Почему ты хочешь умереть?»

Кар не помнил, сколько раз уже отвечал грифону.

«Я не хочу умирать. Но еще больше не хочу служить отцу. Он все еще властен над моей судьбой. Если ты спасешь меня, все начнется снова. Я буду нести горе и смерть и в конце концов опять стану его рабом. Я не хочу».

«Мы улетим далеко, он нас не достанет! Мы – вместе!»

«Он во мне, Ветер. Я не могу от него скрыться, – и, пресекая новые споры, Кар сказал: – Выполни мою просьбу, Ветер.