- Представь, я ожидал от тебя услышать нечто подобное.

- Ты не веришь мне, шерифу?

- Сальваторе, пока я по эту сторону решетки, мне приходится верить любому твоему слову. Скажи мне, что земля круглая, я и этому поверю.

- Какая же она, по-твоему? Конечно, круглая.

- И вот я тебе верю! Понимаешь? Верю!

- Ладно, хватит болтать. Мелкое хулиганство - на большее ты не тянешь. Двадцать пять долларов - и вали отсюда.

- Опять двадцать пять, - сказал я. - Итого уже пятьдесят.

- Что ты там бормочешь?

- Отдать их тебе до того, как ты выпустишь меня из камеры, или после?

- Оформим это дело у меня в кабинете, - сказал Техасец и открыл дверь. - Здорово, Тэкем!

- Когда меня выпустят? - спросил забулдыга.

- Ты уже оклемался?

- Вполне.

- Отдохни ещё немного. - Техасец посторонился, выпуская меня, и закрыл дверь камеры. - Пошли, Колби.

В конце длинного коридора он отпер ещё одну дверь и впустил меня в свой кабинет, в котором ничего не было кроме письменного стола, стула, картотечного шкафа и пирамидки с винтовками.

- Тюрьма у вас что надо, - заметил я. - По всем статьям образцовая.

- Мы с ребятами так рассудили: если тюрьма большая, нам же меньше работы.

- Наконец-то я всё понял. Салливанс Корнерс - город философов.

- Короче, гони четвертак, сейчас я выпишу квитанцию. Я полез в карман за бумажником, а он в ящик стола за бланками.

- Как твое полное имя?

Я выложил на стол две десятки и пятерку.

- Филип Колби.

Техасец положил авторучку и протянул мне копию квитанции:

- Свободен.

- Тебе не кажется, что ты забыл мне кое-что отдать?

- Что именно?

- Два моих револьвера.

- Разве у тебя были револьверы?

- У меня их отобрал Фред.

- Вот с Фредом и разбирайся. Надеюсь, у тебя есть лицензия, не то…

- Где мне искать Фреда?

- Он может быть где угодно. - Техасец поднялся из-за стола: - Ладно, Колби, будешь снова в наших краях, - он хмыкнул, - заглядывай.

- Ты тоже пиши.

На улицах Салливанс Корнерс царила соразмерная его скромным масштабам, но вполне деловая суета. Впервые оказавшись в провинциальном городе, я недоумевал, куда и зачем здесь можно спешить. Сам-то я постепенно ускорял шаг по очень даже понятной причине: со вчерашнего утра у меня во рту маковой росинки не было.

Кроме того, мне нужно было сделать один срочный телефонный звонок.

Я вошел в первую попавшуюся закусочную, заказал три гамбургера, чашку кофе, кусок шоколадного торта и устремился к кабине с телефонным аппаратом.

Сунул в прорезь десятицентовик. Дождался, когда телефонистка взяла трубку, и сказал:

- Междугородний, пожалуйста.

Не успел я договорить, как другой женский голос произнес нараспев:

- Между-город-ний!

Я назвал код моего города и номер телефона двадцать третьего участка.

- Ждите.

В трубке шуршало и пищало, слышались далекие голоса телефонисток. Наконец моя телефонистка сказала: Доллар двадцать пять центов за первые три минуты, пожалуйста.

Я сунул в прорезь одну за другой пять двадцати-пятицентовых монет.

- Номер вашего телефона, пожалуйста.

Я прочитал вслух номер на крышке аппарата.

- Спасибо.

Раздался гудок, и тотчас на другом конце провода сняли трубку:

- Двадцать третий участок. Сержант Коломбо.

- Ол, сказал я, - это Фил Колби. Лейтенант у себя?

- Конечно. Слушай, а мне говорили, ты в отпуске.

- Я в отпуске. Соедини меня с лейтенантом.

- Момент!

В трубке щелкнуло, и я услышал знакомое:

- Лейтенант Де Морра слушает.

- Лейтенант, это Фил Колби…

- Кто?

- Фил…

- Ах, ну да.