Хорошее место. В нем был только один недостаток: то, что оно удобно для засады. По этой причине я никогда не устроил бы здесь засаду. Но эти мурманские братки и мысли не допускали, что кто‑то может им помешать. Они даже не обшарили подлесок. Это дало возможность Артисту и Боцману подобраться к джипу на расстояние пятисекундного броска. Уже три часа они лежали на влажной земле и нюхали палые листья и прелую прошлогоднюю хвою.

* * *

И вот он наконец вышел.

* * *

Его появления мы ждали три дня. Я сидел в старом «жигуле», взятом на неделю у одного мужика в Мурманске по доверенности, Муха шлялся по базарчику. Легенда у нас была простая: ждем кореша, который должен откинуться. Если бы спросили, кого, мы могли бы ответить. Но никто не спрашивал. Привыкли. В лагерных краях всегда кто‑то кого‑то ждет.

За это время я успел насмотреться на то, как люди ведут себя в первые минуты свободы. Одни тут же, у двери, жадно закуривали и стояли, осваиваясь, привыкая к тому, что этот осенний солнечный день с яркой рыжей листвой, со спокойной водой озер, с поблескивающими в воздухе паутинами принадлежит им, целиком, весь. Другие спешили пересечь мост, опасливо оглядывались, словно боясь, что сзади раздастся: «Стой!» А один шмякнул на землю кепку и оторвал лихого трепака с коленцами. Добравшись до базарчика, он тут же нажрался и второй день валялся в кустах, вылезая из них только для того, чтобы взять еще пузырь и засадить его из горла.

Человек, которого мы ждали, вышел так, будто этот путь проделывал каждый день. Не оглянувшись на зону, в которой провел два года, не глядя по сторонам. Неторопливо, размеренно, с тощим вещмешком на плече, он пересек мост и подошел к автобусной остановке. Высокий, худой, в светлом плаще и в синем казенном кепарике, с сухим серым, ничего не выражающим лицом. Было в нем что‑то такое, что заставило бабок, сразу начинавших наперебой расхваливать свою самогонку, прикусить языки.

Хозяин «Москвича» двинулся было к нему, чтобы предложить свои услуги, но водитель «Нивы» грубо его отпихнул и сам подвалил к клиенту.

– Предлагает отвезти на станцию, – сообщил Муха, прислушивавшийся к их разговору. – Всего за тридцатник.

Клиент отрицательно покачал головой.

– Объясняет, что автобус будет только вечером.

Та же реакция.

Говорит: ладно, за двадцатник.

Никакой реакции.

– За чирик.

То же.

– Сейчас предложит подвезти бесплатно, – предположил Муха. – За удовольствие пообщаться с таким разговорчивым человеком.

Но водитель «Нивы» понял, что это будет слишком уж подозрительно, и отошел в сторону. Вид у него был озадаченный. Он отогнул полу куртки и прикрыл ею рот. Переговорник «уоки‑токи». Вроде того, что был у нас. Советуются.

Расчет их был понятен. Он сажает клиента в машину. Потом его напарник голосует, подбирают и его. А на изгибе дороги их перехватывают двое из джипа.

Наша тактика тоже была понятна: увязаться за «Нивой», самым нахальным образом сесть ей на хвост. При свидетелях эти мурманские ребятки не решатся на активные действия. А если решатся, тем хуже для них. На этот случай и лежали в ельнике Артист и Боцман.

Отказ клиента сесть в «Ниву» поломал план этих ребят. А другого у них не было. Так ни о чем и не договорившись, водитель «Нивы» вернулся к остановке и начал прохаживаться возле нее, ожидая удобного момента, чтобы еще раз подкатиться к клиенту. Но тот вдруг встал, закинул вещмешок за плечо и вышел на дорогу. Судя по всему, он решил не ждать автобуса, а идти пешком. Через некоторое время «Нива» тронулась с места, подобрала второго и медленно двинулась следом.

Артист передал из ельника:

– Им что‑то сообщили.