Инфаркт у Грека. У этого здоровенного сорокалетнего бугая. Инфаркт. Менты обнаружили его уже мертвым. Значит, ничего сказать не успел. Уже легче.

Охранник. Из частного агентства. Случайно оказался на месте. Случайно?

Мамаев потянулся к телефону, чтобы перезвонить генералу и выяснить, что это за охранник, но остановил себя. Нельзя.

Поручить Тюрину навести справки? Нет, тоже нельзя.

Нельзя обнаруживать своего интереса к этому делу. Ни перед кем. Это дело его не интересует. И не может интересовать.

* * *

Мамаев вдруг почувствовал, что смертельно устал.

К черту. Домой. Спать.

* * *

Всякий раз, когда Мамаев выходил из офиса к поданному Николаем «Мерседесу», дежурный охранник почтительно открывал перед ним дверцу. Но этим вечером к машине подскочил какой‑то парень в черном плаще, до этого стоявший у входа с дежурным, услужливо распахнул заднюю дверь «Мерседеса» и негромко сказал:

– Владимир Петрович, можно вас на два слова?

– Запишись на прием, – буркнул Мамаев. – Есть порядок.

– Вы меня не узнали? Я из службы безопасности. Дежурил на Малых Каменщиках. Вы приказали мне допросить сантехника.

– А, ты! Что у тебя?

– Не здесь. Владимир Петрович, не здесь! – умоляюще проговорил охранник и испуганно оглянулся по сторонам.

– Что с тобой? – удивился Мамаев.

– Расскажу. Все расскажу! Только давайте отъедем!

– Ну, садись. Он юркнул в салон и вжался в угол.

На темной Москворецкой набережной Николай остановил машину и хотел выйти, но Мамаев задержал его и кивнул охраннику:

– Докладывай. При нем можно. В чем дело?

– Мы узнали, кто был земляк, который бухал с сантехником.

– Долго же вы его пытали!

– Протрезвлять пришлось. Под капельницу возили, иначе никак. Земляк этот никакой ему не земляк. В пивной познакомились, он поставил, потом добавили, потом еще взяли и пошли к нему домой. Земляк сказал, что он по делам в Москве, нельзя ли ему пожить в той комнате. Васька открыл комнату. Ключ у него был, когда‑то врезал старухе замок, с тех пор и остался. Земляк сказал: годится. Хорошо забашлял. Сказал: если нигде не устроюсь, приду. Сантехник отрубился, утром земляка не было. Больше он не пришел. А на его бабки Васька закеросинил.

– Почему ты говоришь это мне? – прервал Мамаев. – У тебя что, начальника нет?

– В том и дело, Владимир Петрович, в том‑то и дело!

– Что ты, черт бы тебя, мямлишь? В чем?

– Земляк этот и есть... он.

– Кто?

Охранник поежился, тоскливо вздохнул и сказал:

– Тюрин.

II

Рабочий день в компании «Интертраст» заканчивался в шесть вечера. К семи особняк на Варварке пустел, в охрану заступала ночная смена, в приемной оставался только дежурный. Мамаев хотел разобраться с Тюриным прямо с утра, но не отвечал ни домашний его телефон, ни мобильный, дозвонились до него только во второй половине дня. На переданный ему приказ шефа срочно явиться в офис Тюрин сказал, что находится далеко за городом, подъедет к вечеру. Пришлось ждать.

Грузно, угрюмо сидел Мамаев в черном кожаном кресле за письменным столом, освещенным настольной лампой, и смотрел, как помигивает двоеточие на циферблате электронных часов. Помигивает. Пульсирует. Как кровь в виске. Во рту было сухо от бесчисленного количества выкуренных сигарет. В глаза будто насыпало песку, стояла резь от тяжелой бессонной ночи.

* * *

Прошлой ночью Мамаев долго не мог заснуть.