В кабинет заглянула жена.

– Ты чего в темноте? Я зажгу...

– Не включай! – заорал Мамаев. – Уйди к черту! Мешаешь!

– Да что с тобой сегодня, Мамаев? Пить надо меньше. А то все презентации, презентации!

– Пожалуйста, уйди, – попросил он, и Зинаида поняла, что лучше уйти.

Пришел Николай. Мамаев вывел его в лоджию.

– Помнишь то окно?

– Ну.

– Какое?

– Шестой этаж. Третье от угла. Третье справа. А в чем дело?

– В нем только что горел свет.

– Да ладно тебе.

– Горел! И кто‑то стоял у окна!

– С «Винторезом»? – усмехнулся Николай.

– Да, с «Винторезом»! Я тебе больше скажу. Сейчас он смотрит на нас через ночной прицел!

– Петрович, с тобой все в порядке? – встревожился Николая.

– Сходи проверь.

Николай медлил.

– Ты слышал, что я сказал? Сходи проверь! – прикрикнул Мамаев.

Через час Николай вернулся.

– Никого. Жильца не видели с тех пор, как его повязали. Никто к нему не приходил, по телефону не спрашивали, никаких писем не приносили. Петрович, ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Жильцы те же?

– Ну. Две старухи и сантехник. Старухи сидят у телевизоров, сантехник бухает с корешем.

– Ключ от комнаты сохранился?

– Где‑то есть.

– Найди. Завтра пойдем вместе.

– Зачем?

– Хочу посмотреть. Сам!

Наутро пришли в квартиру. Николая изображал из себя клерка из риэлторской фирмы, Мамаев – клиента, намеренного расселить коммуналку. Старушки всполошились и не спросили, откуда у клерка ключ от комнаты давно отсутствующего жильца.

Осмотр комнаты успокоил Мамаева: на полу, на подоконнике, на всех вещах, разбросанных и не убранных после обыска, лежал толстый слой пыли. Но на всякий случай он позвонил чиновнику из Минюста и попросил уточнить, сидит ли еще осужденный Калмыков. Тот подтвердил: сидит.

«Показалось,» – решил Мамаев и постарался выбросить эту историю из головы. Выходя в лоджию вечером покурить, сначала находил окно на шестом этаже старого дома, третье справа, всматривался. Но оно было черное, мертвое. Потом всматриваться перестал, скользил рассеянным взглядом. И однажды ударило по глазам: свет горел.

* * *

Он горел. В том самом окне. Затаив дыхание, Мамаев ждал появления тени на тюле.

Прошло полчаса. Тень не появилась.

Свет погас.

* * *

Через день позвонил чиновник из Минюста:

– Владимир Петрович, вы интересовались одним зэком. Калмыков его фамилия. Вас он по‑прежнему интересует?

– Калмыков? Какой Калмыков? – спросил Мамаев, делая вид, что вспоминает. – А, да. Меня просили о нем узнать.

– Есть новая информация. Его выпускают по амнистии. У него оказались какие‑то награды.

– При чем тут награды? – не понял Мамаев. – Он сидит за приготовление к убийству. Или это уже не считается тяжким преступлением?

– Это к думцам, – ответил чиновник. – Прохлопали. Сейчас поправку внесли, примут. Но закон обратной силы не имеет. Так что пятнадцатого он выйдет.

– Пятнадцатого – чего?

– Сентября. Пятнадцатого сентября. Через неделю.

– Спасибо, что позвонили. Вопрос мелкий, но все равно. Ценю.

– Владимир Петрович, мы всегда к вашим услугам.

Известие неприятно поразило Мамаева своей неожиданностью.