— Ну, все равно вполовину меньше будет, — не стал спорить возница. — А чем сейчас — так и вдесятеро. Економика, вишь ты! И откуда ты, такая умная, взялась? Из Белории, что ли?

Дар промолчал, но вид у него, надо полагать, был растерянный.

— Говор у тебя ненашенский, сразу слыхать. Как у Териллы. — Мужик откашлялся и сплюнул за обрешетку, прочистив рот после поганого имени.

— А она разве тоже белорка? — изумился Дар.

— Ага, Старминская Школа Чародеев прислала. Будто бы королю — не этому, а еще его отцу — в помощь. Только он эту змею быстро раскусил, едва зубы выпускать начала — выгнал. Тогда-то она еще не такой могучей колдуньей была, с новым главным магом связываться побоялась. А как свято место опустело — вернулась, гадство такое…

Шаккарцы действительно говорили более мягко, слегка раскатывая «а». Я представила, как отреагировал бы Висельт, прорежься у коренной шаккарки белорский акцент, и вытерла рукавом потный лоб.

— В нашем селе все за короля, — с гордостью заверил возница. — Ждем не дождемся, когда он королеву прикончит. Главное, выманить старуху из замка, а там он сам ее найдет!

Я снова хрюкнула, на сей раз встревоженно. Дар предостерегающе похлопал по корзине.

— А в замке что?

— Тю! Там и магов прорва, и заклятия всякие, — пояснил разговорившийся селянин. — Даже призраку не пробраться. А за воротами жить ее проклятому величеству только до захода солнца!

Насчет «не пробраться» мы могли бы поспорить. Хотя в общем возница был прав, ловкость убийцы привела лишь к тому, что призраков стало на одного больше. Надеюсь, Тьен успел до прихода палача? Или этот придурок предпочел метнуть нож в тюремщика, только добавив себе головной и прочей боли?

— Вылезай. — Дар приподнял корзину.

Я разогнула спину и со стоном выпрямила затекшие ноги. Замок не то чтобы растворился в туманной дали, но его заслонил холм, из-за которого виднелись только шпили. Телега в гордом одиночестве ехала вдоль ивняка, такого высокого и густого, что он вполне мог сойти за лес. В листве чирикали желтые, похожие на трясогузок птахи, ловко скачущие вверх-вниз по лозам. По другую сторону дороги простирался луг, мало чем отличавшийся от белорского. Даже клевер на нем рос такой же, белый, пахучий. Но между его купинами, если приглядеться, желтели не одуванчики, а что-то вроде приземистых тюльпанов. И бабочек — сине-зеленых, размером с кленовый лист — у нас точно не водилось.

Моя серая, наглухо закутанная фигура разом отбила у возницы охоту болтать, и следующие полчаса мы ехали в полной тишине. Справа то показывалась, то пряталась за холмами и перелесками горная гряда. Низкая, без снежных шапок, но растянувшаяся на многие версты.

— Все, доехали, — сообщил мужик, притормаживая в начале спуска в лощину, на дне которой пестрело село: две-три дюжины беленых домиков, яркие цветочные палисадники и мозаика полей. — Нам вниз, вам вперед.

— Спасибище вам преогромное! — искренне поблагодарил Дар, спрыгивая и подавая мне руку. Возница, умиленный такой заботой, нравоучительно заметил сыну:

— Во как надо с сестрой ладить! А вы с Миткой только ссоритесь да деретесь, разнимать надоело.

— Так они же обе тети, — скривился мальчишка.

— Что ты, милый! — Баба слащаво улыбнулась и потрепала его по голове. — Поверь мне, это не имеет никакого значения.

До порта мы добрались уже за полдень. Солнце жарило так, словно дождливая Белория отказалась от его услуг в пользу острова.