Когда Смелков рассказал Комову о неутешительном результате, тот только всплеснул руками:

— Так может быть они этого преступника десять лет не найдут и я все это время буду оставаться под подозрением?

— Ну, а вам-то что до этого?

— Вы просто не сидели в камере вместе с бандитами беспрерывно трое суток.

Смелков возражать не стал:

— Больше я, пожалуй, для вас сделать ничего не смогу.

— А попытайтесь найти этого преступника.

— К сожалению, у меня нет такой возможности. Да и насколько я понимаю, вы не в состоянии оплатить предстоящие расходы. Кроме того, имеются правоохранительные органы, пусть они и ищут.

Комов вздохнул и достал кошелек с деньгами. Он дважды пересчитал деньги, прежде чем передать Смелкову. Сумма была скромная, но для Комова, по-видимому, ощутимая. Смепкову захотелось вернуть часть суммы клиенту, но, вспомнив изнурительное хождение накануне по маршруту, проделанному Комовым в прошлый четверг, передумал. В конце концов важнейшую часть задачи он выполнил: следователь Трунов сильно поколеблен в своей уверенности в виновности Комова из-за представленных Смелковым фактов.

После ухода клиента Смелков отправился в ванну. Стоя под душем, он продолжал по старой укоренившейся привычке розыскника анализировать ставшие ему известными обстоятельства дела. И как всегда, напряженное размышление дало свои результаты: внезапная догадка поразила его своей простотой Выскочив из ванны он отправился к телефону. Комов уже успел добраться до дома.

— Послушайте, а у Нины Ивановны были в доме старые письма, фотоальбомы?

— Да, они лежали у неё в том же ящике, что и украшения. Все в одной связке, их было не так уж и много. Ведь она с мужем редко расставалась.

— Так, теперь кое-что проясняется. Я думаю, что мы с вами ещё встретимся.

Тут же Смелков перезвонил Трунову. Несмотря на позднее время, тот был на месте. Выслушав Смелкова, сразу все понял и был краток:

— Если можете, то приезжайте прямо сейчас. Вместе и подумаем.

Когда Смелков зашел в кабинет, Трунов внимательно рассматривал копию завещания, заверенную нотариусом, и протокол осмотра места происшествия с описью обнаруженных в квартире убитой вещей.

— Теперь мы точно знаем, что пропали только серебряный гарнитур, лорнет, табакерка и бусы из гравия, носимые в древности первобытной красавицей. И преступник явно не хотел, чтобы мы знали точный список похищенных им предметов. А когда вы позвонили и спросили про старые письма, я понял, что ваша догадка верна. Ведь это действительно странно: ни одного письма в доме мы не обнаружили. А ведь пожилые люди обычно хранят переписку, напоминающую им близких людей. Старые счета и квитанции на месте, а писем не было. И если Комов говорит, что они были и лежали в том же комоде, что и украшения, то их тоже взял преступник. Но зачем они ему понадобились? Еще одна загадка!

— Это не загадка, а наоборот, ключ к разгадке. Если убийца забрал все её письма, то его надо искать в её прошлом. Теперь вся надежда на единственную живую подругу убитой.

— Да мы с ней говорили, но поверхностно. Она сразу поделилась подозрениями о Комове и мы бросились по этому следу. А возможно, она знает что-то ещё важное для нас. Давайте завтра с утра с вами вместе проедем к ней и поговорим. Может, что-нибудь и добудем новое. Если получится, то утрем нос нашим сыщикам. А мне, признаться, это давно хочется, это они возомнили, что следователь без них ничего не может. На этом и расстались.

Старая женщина была недоверчива. Хорошо хоть в коридор коммунальной квартиры соседи впустили. Но все же после предъявления документов впустила их к себе в комнату. Еще по дороге сюда Смелков попросил дать ему возможность провести эту неофициальную беседу самостоятельно: «Вы, следователи, привыкли на допросах к прямой постановке вопросов, а здесь надо умело разговорить старую и больную женщину.