На настоящей Хелен Маккриди была розовая футболка с надписью «Рождена ходить по магазинам», и белые треники, обрезанные чуть выше колен. Собранные в конский хвост волосы столько раз перекрашивались, что уже забыли свой истинный цвет. Сейчас они напоминали нечто промежуточное между платиной и пшеничным полем, только пшеница была вся засаленная.

На диване рядом с Хелен сидела женщина примерно того же возраста, но более полная и бледная. Всякий раз, как она подносила к губам сигарету и наклонялась вперед поближе к телевизору, на белой коже внутренней поверхности плеча становились видны ямочки целлюлита.

– Смотри, Дотти, смотри, – сказала Хелен, – это Грегор и Хед Спарксы.

– Да ты что! – Дотти указала на экран, там двое мужчин прошли позади журналиста, бравшего интервью у Хелен. Оба они помахали в камеру.

– Видала, помахали, – улыбнулась Хелен. – Подонки.

– Клевые попки, – заметила Дотти.

Хелен поднесла к губам алюминиевую банку «Миллера» той же рукой, в которой держала сигарету, и, пока она пила, казалось, длинный изогнутый червячок пепла вот‑вот коснется ее подбородка.

– Хелен, – сказал Лайонел.

– Погоди, – Хелен, не отрываясь от экрана, махнула ему банкой, – сейчас будет самое интересное.

Беатрис переглянулась с нами и закатила глаза.

Журналист в телевизоре спросил Хелен, кто, по ее мнению, мог похитить ее дочь.

– Как ответить на такой вопрос? – сказала Хелен в телевизоре. – То есть типа кто бы мог забрать мою девочку? Какой в этом смысл? Она никогда никому ничего плохого не сделала. Просто была маленькая девочка с очаровательной улыбкой. Только и делала все время, что улыбалась.

– У нее и правда была очаровательная улыбка, – сказала Дотти.

– И сейчас есть, – сказала Беатрис.

Женщина на диване как будто не слышала.

– О, отлично, – сказала Хелен, – отлично вышло. Просто идеально. Смотришь – прямо сердце разрывается. – Голос у Хелен вдруг сорвался, и она выпустила из рук банку с пивом ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы достать салфетку «клинекс» из коробки, стоявшей на кофейном столике.

Дотти похлопала Хелен по коленке.

– Ну, ну, – заквохтала Дотти. – Все. Все.

– Хелен, – повторил Лайонел.

После интервью с Хелен показывали, как О. Дж. играет в гольф где‑то во Флориде.

– До сих пор не могу поверить, что это сошло ему с рук, – сказала Хелен.

Дотти повернулась к Хелен.

– Знаю, – сказала Дотти таким тоном, будто облегчила себе душу, раскрыв величайшую тайну.

– Не будь он черный, – сказала Хелен, – сидел бы сейчас в тюрьме.

– Не будь он черный, – сказала Дотти, – сел бы на электрический стул.

– Не будь он черный, – сказала Энджи, – вам обеим было бы до лампочки.

Обе обернулись и уставились на нас, будто удивляясь, откуда мы здесь взялись аж вчетвером.

– Что? – сказала Дотти, стреляя карими глазами.

– Хелен, – сказал Лайонел.

Под ее опухшими глазами расплылась тушь для ресниц.

– Что?

– Это Патрик и Энджи, те два детектива, о которых мы говорили.

Хелен вяло махнула нам уже изрядно промокшей салфеткой.

– Здрасте.

– Привет, – сказала Энджи.

– Здрасте, – сказал я.

– А я вас помню, – сказала Дотти, обращаясь к Энджи.