От кучи покосившихся хижин доносился запах человеческого жилья.
И священнику показалось, что он все еще находится на скотном дворе Дезире,
где, беспрестанно множась, копошились животные. Снизу поднимался все тот же
душный запах плоти и непрерывного размножения, от которого ему становилось
не по себе. Только и слыша с раннего утра разговоры о беременности Розали,
он в конце концов начал размышлять о грязи существования, о требованиях
плоти, о роковом воспроизведении человеческого рода, сеющем людей, точно
хлебные зерна. Все жители Арто были одним стадом, расположившимся между
четырьмя холмами, замыкавшими горизонт. Они плодились и размножались, все
шире распространяясь по долине с каждым новым поколением.
-- Посмотрите,-- закричал брат Арканжиа и показал на высокую девушку за
кустом, которую целовал ее возлюбленный,--вот еще одна негодяйка!
Он так яростно замахал своими длинными черными руками, что обратил
парочку в бегство. Вдали, над красной землей, над голыми скалами, в пламени
последней вспышки пожара умирало солнце. Мало-помалу спускалась ночь. Теплый
запах лаванды стал ощущаться сильнее: его приносил теперь с полей легкий
ветерок. Порою раздавался точно глубокий вздох: казалось, грозная, вся
сожженная страстью земля наконец успокоилась под серой влажной пеленою
сумерек. Аббат Муре, со шляпой в руках, радовался прохладе и чувствовал, как
темнота обволакивает его душу покоем.
-- Господин кюре! Брат Арканжиа! -- позвала Тэза.-- Скорее! Суп подан!
Крепкий запах капусты наполнял столовую церковного дома. Монах сел и
медленно принялся опоражнивать огромную миску, которую Тэза поставила перед
ним. Он ел много, и по бульканью супа в его горле было слышно, как пища
переходит в желудок. Он ел молча, не поднимая глаз.
-- Мой суп, должно быть, нехорош, господин кюре? -- спросила старая
служанка-- Вы только болтаете ложкой, а не
едите.
-- Я совсем не голоден, добрая моя Тэза,-- ответил аббат
и улыбнулся.
-- Еще бы!.. И не удивительно после ваших похождении... Вам бы теперь
уже хотелось есть, если бы вы завтракали не в третьем часу.
Брат Арканжиа, перелив на ложку остаток супа из тарелки, наставительно
проговорил:
-- Надо трапезовать в положенные часы, господин кюре! В это время
Дезире, также евшая свой суп сосредоточенно и безмолвно, поднялась с места и
пошла за Тэзою в кухню. Монах, оставшись вдвоем с аббатом, резал хлеб
длинными ломтями и отправлял их в рот в ожидании следующего блюда.
-- Значит, вы далеко ходили? -- спросил он. Священник не успел
ответить. В коридоре, со стороны двора, послышались шаги, восклицания,
громкий смех, торопливые голоса. Казалось, кто-то спорил и горячился. Аббата
смутил звучный, как флейта, голос, заглушавшийся взрывами веселого смеха.
-- Что там такое? -- спросил он, вставая со стула. Дезире одним прыжком
влетела в столовую. |